твои чёрные дела! Прощай, Синид! Рабы, приготовиться… Отпускай!
И сам первый разжал пальцы, выпустил из рук скользкую от живицы верхушку сосны, отвернул лицо и отпрыгнул в сторону. Раздался звон, треск, глухой стук, короткий утробный стон. Царевич не удержался и посмотрел. Лучше бы ему этого не делать! Тогда увиденное не возвращалось бы к нему в страшных снах, тогда не жалел бы он, что выбрал путь героя, а не художника, судьи, знаменитого мастера-горшечника или славного в Элладе аэда. Однако тогда, в тот страшный момент он только побледнел и, собирая с хвои свои вещи и оружие, выглядел несколько растерянным.
Одни рабы, ворча и ругаясь, пытались оттереть хвоей с ладоней живицу, другие, во время казни державшиеся только за верёвки, насмехались над ними. Никого не беспокоили две лужи крови, медленно подплывающие к их босым ногам, а Джамбо приступил к Тесею и спросил подобострастно:
– Молодой господин позволит отвести себя в дом мертвеца?
Царевич наклонился, зачерпнул горсть хвои, попробовал вытрусить из неё песок и ответил рассеянно:
– Пожалуй, раб. Я хотел бы утолить жажду и передать твоей хозяйке несколько приказаний. И, право слово, хочется покинуть поскорее это место. Веди.
Они вернулись на дорогу. На сей раз впереди двигался Джамбо в обнимку с горшком, за ним прочие рабы налегке, а позади их бдительный царевич. Вот сосняк отступил вглубь, а на большой поляне забелел дом. Обычный богатый дом на два этажа. Рабы к нему и направились, но Джамбо приставил ногу у подлеска, жестом предложил остановиться и Тесею. Потом, то ли улыбаясь, то ли гримасничая, он растянул свои толстые губы и приложил к ним чёрный узловатый палец.
– Что такое? – встревожился царевич, вернув ладонь на рукоять дубинки.
– А ты прислушайся, молодой господин.
Тесей навострил ухо. Женский голос выводил певуче:
– Не выдавай меня, дядюшка чертополох! И ты не выдавай меня, тётушка спаржа! Спасите меня и укройте от злого врага! Богиней Персефоной и единственным моим девичьим сокровищем клянусь, что никогда больше не буду вас рвать и жечь! Не выдавай меня, дядюшка чертополох…
Сетования доносились из чащи кустарника, и присмотревшись, заметил Тесей, что дикая спаржа и вправду выставила ему навстречу свои острые колючки. Взглянул на Джамбо вопросительно. Тот ухмыльнулся. Пояснил вполголоса:
– А это, молодой господин, Перигуда, дочь казнённого тобой Синида молится. Прячется от тебя, забилась в кусты, а чтобы хоть помолчать, соображалки не хватило. Коль столь глупа девка, и выманить её тебе труда не составит.
– Она помогала отцу казнить путешественников?
– Чего не было, того не было. Девка красивая, однако громадного роста, я ж говорил уже…
– Женщины не такие злые, как мужчины, я согласен.
– Неужели ты, молодой господин, не слыхал о Медее? Эта волшебница убила своих собственных детей.
– Не умничай, раб!
Не сразу, но
