горячая и беззаветная, принадлежит Тебе не только как потомку нашего Великого Основателя, как Сыну нашего Царя и Наследнику Его Престола, но и как нашему доброму, милому, дорогому и бесценному Товарищу. – Господа, в подтверждение того, что я выражаю мысли и чувства каждого из вас, выпьем за здоровье нашего Августейшего батальонного командира и дружно крикнем Ему ура!» Раздалось громкое, долго не смолкавшее ура. Через несколько времени Цесаревич встал и ответил: «Господа, нет слов, которыми я бы мог выразить, как я глубоко тронут словами Е.И.В. командующего полком. Этот год Моего командования батальоном был самым счастливым временем Моей жизни. Пью от всей души за ваше здоровье».
Этот вечер прошел особенно оживленно и весело[115]. Цесаревич много играл в бильярд и беседовал с офицерами. Та к долго засиделись, что снова проголодались, и Наследник послал за устрицами.
13 января, когда Цесаревич прибыл в Свой батальон на занятия, в полку уже знали о помолвке[116] великой княжны Ксении Александровны, и офицеры 1 батальона поспешили поздравить командира. На следующий день вечером Наследник слушал песенников роты Его Величества в казарме[117].
С 15-го числа начали ходить слухи о болезни Государя. Вызвали из Москвы профессора Захарьина[118], который 16-го был у Государя и определил воспаление легкого. В полку перепугались, офицеры ходили унылые[119]. В понедельник 17-го утром вышел тревожный бюллетень. В полдень Цесаревич прибыл в офицерское собрание и сообщил успокоительные известия. Те м не менее, в 4 1/2 [ч.] было созвано общее собрание и полковник Кашерининов от имени ком. полком предупредил, чтобы никто из офицеров не ездил на балы и в театры до улучшения здоровья Государя. Как раз в этот день был бал у княгини Щербатовой, куда было позвано много офицеров, но никто не поехал. – Дежуривший у Государя д-р Вельяминов[120], бывший младший полковой врач, трижды в сутки сообщал по телефону о состоянии Больного. Офицеры беспрестанно заходили в собрание осведомляться о ходе болезни. 18-го Цесаревич был в полку на занятиях, остался завтракать и привез более утешительные известия: Государю было лучше, настроение духа веселее, воспалительный процесс остановился, но всасывание еще не начиналось. Несмотря на наружное спокойствие Цесаревича, в глазах Его читалось внутреннее тревожное состояние души. После завтрака, когда Он уезжал в заседание Комитета Министров, офицеры выбежали провожать Его на подъезде. 19-го узнали, что опасность миновала, и Преображенцы опять начали посещать театры и вечера.
22-го Цесаревич дежурил по караулам и целые сутки провел в караульном помещении собственного Его Величества (Аничкова) дворца; он не смыкал глаз всю ночь, беседуя с караульным начальником поручиком Шлиттером.
13 февраля бал в Николаевской зале; Государь настолько поправился, что присутствовал на балу в нашем мундире, но был заметно бледен[121].
29
О несении службы цесаревичем Николаем в л. – гв. Преображенском полку великий князь Константин Константинович отзывался в своей дневниковой записи за 7 января 1894 г.: «За этот год, что мы служим вместе в полку, ни разу не было между нами ни одного недоразумения; отношения у нас самые дружеские, простые и ясные. Ники держит себя в полку с удивительною ровностью: ни один офицер не может похвастаться, чтобы был приближен к Цесаревичу более другого. Ники со всеми одинаково учтив, любезен и приветлив; сдержанность, которая у него в нраве, выручает его. Не было ни одной неприятности, страсти не разжигались, незаметно было ни зависти, ни старания подслужиться, все шло самым мирным и приятным образом» (ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 41. Л. 6).
Имеется в виду сватовство великого князя Михаила Николаевича, просившего руки цесаревны Ксении Александровны для своего сына великого князя Александра Михайловича. По этому поводу Константин Константинович 12 января 1894 г. записал в дневнике: «Дома, когда мы с женой были у Мама, пришел дядя Миша и рассказал о помолвке. Странное чувство овладело мною: я не обрадовался этому известию. Положим, от мечты видеть Митю женатым на Ксении я уже отказался ранее; и все-таки мне было жаль моих несбывшихся ожиданий. Кроме того Михайловичей часто, а может быть не совсем без основания упрекают в наклонности к честолюбию, к заискиванию перед высшими, в стремлении приближаться к Государю и непрошенными. Но скоро дурные чувства во мне улеглись, и я радуюсь счастью Сандро и Ксении» (ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 41. Л. 8 об.).
Цесаревич Николай Александрович 14 января записал в дневнике: «Утром ездил в полк. Папа в том скверном состоянии. К счастью, он дал себя выслушать Г.И. Гиршу, который нашел обширную простуду, запущенную уже с Рождества. Ввиду высокой температуры 39,4 Папа лег в постель. Завтракали: Сандро, Сергей (деж.), Апрак и Фридрихс. Катался с Ксенией в коляске; оттепель продолжается! Закусывали в 8 1/4. Через полтора часа отправился в батальон и слушал песенников Е. В. роты. Их обучает урядн[ик] Конвоя Заика – успехи очень хороши. Сидел у Шлиттера с Порецким в «сакле». Пили слегка из азарпеши. Ели устрицы, немного поужинали и поиграли в пробку до 3 час.». (Дневники императора Николая II (1894–1918). Т. 1 (1894–1904). М., 2011. С. 44.)
Захарьин Григорий Антонович (1829–1897) – врач-клиницист, известный врач-терапевт, лейб-медик. Окончил медико-хирургический факультет Московского университета (1852). В 1856–1859 гг. учился за границей. Профессор Московского университета (с 1862), основатель и директор терапевтической клиники Московского университета (1864–1896); один из основателей отечественной клиники внутренних болезней, основатель московской терапевтической школы. Тайный советник. Почетный член Петербургской Академии наук (1885). Часто приглашался для консультаций к членам императорской семьи. Был членом консилиума лечащих врачей, составивших акт о причине смерти Александра III.
Великий князь Константин Константинович с тревогой продолжал следить за здоровьем императора Александра III и позднее уделял большое внимание отношению Государя к л. – гв. Преображенскому полку. Так, например, в своей поденной записи 13 августа 1894 г. он зафиксировал: «Захарьин его запугал, сказав, что его болезнь – хронический нефрит – неизлечим. Царь очень упал духом и два дня оставался в подавленном, угнетенном настроении. Ночью он плохо спал, постоянно чувствует слабость и вид у него очень нездоровый». К сожалению, известный врач Г.А. Захарьин оказался прав. Александр III вскоре скончался. В дневнике Константина Константиновича 26 октября 1894 г. появились такие строки: «Царя положили в гроб в Преображенском мундире – как я надеялся. Юный царь не успел даже сдать батальона. Поэтому до свидания с Ним я не назначу никого командиром 1-го батальона, которым продолжает временно командовать полковник Обухов. В летописи полка встречается впервые, что командир батальона становится царствующим Государем. – Думаем – гадаем, как-то мы с Ним встретимся? Мне кажется, что Он приедет в казармы своего батальона. Иные полагают, что он обрежет сразу и более не станет появляться в нашей среде» (ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 41. Л. 112, 142–142 об.).
Вельяминов Николай Александрович (1855–1920) – тайный советник (с 1907), почетный лейб-хирург (1894), лейб-хирург (1897), хирург-клиницист, доктор медицины, профессор (с 1885), академик, инспектор придворной медицинской части (1892–1917), ординарный профессор Военно-медицинской академии. Участник Русско-турецкой войны и Ахалтекинской экспедиции М.Д. Скобелева в 1880 г. Начальник Военно-медицинской академии (с 1910). Академик с 1913 г. С начала Первой мировой войны заведовал санитарной частью 8-й армии, с 1915 г. – начальник санитарной части гвардейских войск. Состоял при Императорской Главной квартире инспектором лейб-хирургом с 1915 г., сверхштатный врач царской главной квартиры; директор и главный врач Петроградских больниц: Мариинской для бедных и Александринской женской. Непременный член медицинского совета министерства внутренних дел и совещательный член Военно-Санитарного Ученого Комитета. Издатель журнала «Хирургический вестник» с 1885 г. Основатель Медико-хирургического общества (1894). Инспектор Придворной медицинской части до Февральской революции. Главный полевой санитарный инспектор при Штабе Верховного главнокомандующего с 7 апреля 1917 г.
Великий князь Константин Константинович более подробно описал этот бал в своем дневнике: «Был большой бал в Зимнем дворце. Я не танцевал, а только бродил по залам. Довольно долго просидел с графинюшкой Граббе; я знаю ее с детства. После смерти матери она живет с отцом, все ее братья переженились и поселились особо. Как барышне, ей принимать неудобно, и она все больше одна. Мазурку она танцевала с нашим Лейхтенбергским. Я слышал в полку, что он собирается на ней жениться, только не думаю, чтобы это была правда. Ужинать я пошел с Софьей Викт. Галл; Павел с Варварой Ильиничной, а Ники с графиней Шереметевой, и как условились, мы сели рядом, в Гербовом зале. Паж Костя Зеленой, крестник мой, стоял за мною. Государь всем показался бледным и похудевшим. Он был в нашем мундире» (ГА РФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 41. Л. 26 об.).
