и указала на дверь пальцем. – Сделай что-нибудь.
– Например?
– Вырежи замок или сними дверь с петель.
– И чем же?
Хоуп нахмурилась, опустила взгляд.
– У тебя нет с собой инструментов? Почему ты их не взял? Ты же всегда носишь инструменты с собой!
– Речь шла о лампочках.
К злости, который испытывала Хоуп, примешалась капелька паники.
– Сколько раз тебе повторять, что дело совсем не в лампочках! Эй, ты что делаешь?
– Собираюсь посидеть, передохнуть минутку.
– Нет!
От ее резкого голоса, почти крика, Балбес забился в угол, сочтя за благо уйти с линии огня.
– Не смей садиться в это кресло, ты весь грязный!
– Слушай, хватит нудить, – с досадой бросил Райдер, но отошел от кресла и открыл окно, внимательно изучая конструкцию крыши.
– Даже не думай вылезать! Что я буду делать, если ты свалишься?
– Наберешь девять-один-один.
– Райдер, я не шучу. Позвони кому-нибудь из братьев или в пожарную часть.
– Черт побери, я не собираюсь звонить в пожарную часть только из-за того, что эта гребаная дверь не открывается!
Хоуп опять подняла вверх обе ладони, выдохнула, потом сама опустилась в кресло.
– Пожалуй, мне надо успокоиться.
– Хорошая мысль.
– И нечего мне хамить. – Хоуп откинула прядь волос: да уж, отросшие концы определенно мешают. – Я не запирала эту дверь.
– Хамить? – На лице Райдера заиграла презрительная усмешка, нет, скорее ухмылка. – Значит, я хамлю?
– Еще как! Ты не обязан питать ко мне теплых чувств, да и я, понимая это, стараюсь держаться от тебя подальше. Однако я управляю этой гостиницей и делаю это хорошо. Хочешь не хочешь, а иногда наши пути будут пересекаться. Постарайся хотя бы изображать любезность.
Райдер оперся спиной о дверной косяк.
– Не имею привычки изображать что-либо. И кто сказал, что я не питаю к тебе теплых чувств?
– Я сказала. При каждой встрече грубишь.
– А что, если это мой ответ воображалам, задирающим нос?
– Воображалам? – Хоуп, оскорбленная до глубины души, вытаращила глаза. – Я нисколечко не задираю нос!
– Задираешь, причем делаешь это на грани искусства. Ладно, не мое дело. – Райдер вновь подошел к окну и выглянул наружу.
– Ты хамишь и грубишь мне с самой первой встречи! И сейчас, в этой комнате, и тогда, когда здесь еще не было комнаты.
Хоуп отчетливо помнила это мгновение: перед глазами у нее все поплыло, внутри всколыхнулась горячая волна, а вокруг Райдера словно бы возник ореол света. Она отогнала воспоминание.
Райдер, тоже порядком разозленный, резко обернулся.
– Может, это из-за того, что ты смотришь на меня, будто я залепил тебе
