Приходи утром. – Но, заметив крестики спешного аллюра, бумажку взял и позвал: – Эй, там!.. Где дежурный?
Дежурный посмотрел на Жигана, развернул записку и, заметив в левом углу все те же три загадочные буквы «Р. В. С», сразу же подвинул огонь. И только прочитал – к телефону: «Командира!.. Комиссара!» – а сам торопливо заходил по комнате.
Вошли двое.
– Не может быть! – удивленно крикнул один.
– Он!.. Конечно, он! – радостно перебил другой. – Его подпись, его бланк. Кто привез?
И только сейчас взоры всех обратились на притихшего в углу Жигана.
– Какой он?
– Черный… в сапогах… и звезда у его прилеплена, а из нее красный флажок.
– Ну да, да, орден!
– Только скорей бы, – добавил Жиган, – светать скоро будет… А тогда бандиты… убьют, коли найдут.
И что тут поднялось только! Забегали, зарвались все, зазвонили телефоны, затопали кони. И среди всей этой суматохи разобрал утомленный Жиган несколько раз повторявшиеся слова: «Конечно, армия!.. Он!.. Реввоенсовет!» Затрубила быстро-быстро труба, и от лошадиного топота задрожали стекла.
– Где? – Порывисто распахнув дверь, вошел вооруженный маузером и шашкой командир. – Это ты, мальчуган?.. Васильченко, с собой его, на коня…
Не успел Жиган опомниться, как кто-то сильными руками поднял его от земли, усаживая на лошадь. И снова заиграла труба.
– Скорей! – повелительно крикнул кто-то с крыльца. – Вы должны успеть!
– Даешь! – ответили эхом десятки голосов с коней.
Потом:
– А-аррш!
И сразу, сорвавшись с места, врезался в темноту конный отряд.
А незнакомец и Димка с тревогой ожидали и чутко прислушивались к тому, что делается вокруг.
– Уходи лучше домой, – несколько раз предлагал незнакомец Димке.
Но на того словно упрямство какое нашло.
– Нет, – мотал он головой, – не пойду.
Выбрался из щели, разворошил солому, забросал ею входное отверстие и протискался обратно.
Сидели молча: было не до разговоров. Один раз только проговорил Димка, и то нерешительно:
– Я мамке сказал: может, говорю, к батьке скоро поедем; так она чуть не поперхнулась, а потом давай ругать: «Что ты языком только напрасно треплешь!»
– Поедешь, поедешь, Димка. Только бы…
Но Димка сам чувствует, какое большое и страшное это «только бы», и потому он притих у соломы, о чем-то раздумывая.
Наступал вечер. В пустом сарае резче и резче поглядывала темная пустота осевших углов. И расплывались в ней незаметно остатки пробивающегося сквозь щели света.
– Слушай!
Димка задрожал даже.
– Слышу!
И незнакомец крепко сжал его за плечо.
– Но кто это?
За деревней, в поле, захлопали выстрелы, частые, беспорядочные. И ветер донес их сюда беззвучными хлопками игрушечных пушек.
– Может, красные?
– Нет,
