после летнего дождя. По мере увеличения числа тех, кто вынужденно отрабатывал явку с повинной, лицо «певички» деформировалось. Как должное, она восприняла двоечников с галерки. Тяжелее дались обитатели из середины класса – особенно девочки. Апофеоз же находился на расстоянии вытянутой руки. Первую парту занимал я – один из лучших учеников в школе, абсолютный отличник класса.
Выше я, кажется, обмолвился, что никогда не забуду ее волосы, пальцы и перстни. Лицо ее, после того как мне пришлось оторвать свою задницу от стула, я тоже никогда не забуду.
– И ТЫ?!?!?!?!?! – завибрировала она.
Позабыв о манерах и вообще о приличии, учительница пения тянула ко мне указательный палец.
Рефлекс сработал. Я психически улыбнулся ей в ответ.
Школа
Разные люди, разные школы: разные отношения одних к другим. Можно, хоть и редко, встретить человека, с трепетным придыханием относящегося к временам сидения за партой. Разумеется, можно. Но бывают и другие крайности. Как выразился по этому поводу один мой знакомый: «Один только выход у нормальных ребят – взять автомат и убивать всех подряд».
Большого количества крайностей у себя я не помню, хотя они есть, конечно. Речь о них впереди. А первое сентября (самое первое – когда «кто-то плачет, а кто-то молчит, а кто-то так рад, кто-то так рад») состоялось не в том Городе, о котором мы говорим сейчас. Поэтому перейдем сразу к школе номер два, хотя на самом деле ее номер был три. Не важно. Единственная разница между учебными заведениями заключалась в возрасте. Первое – гораздо старше. В его классах стояли парты с откидывающейся крышкой, поэтому из-за парты удавалось вставать, не выходя в проход между рядами. Вторая школа в моей жизни (та самая, под номером три), более модерновая, требовала хотя бы каких-нибудь начатков логического мышления – то есть ровно того, чем я не обладал. В момент презентации классу нового ученика тому следовало подняться, явив себя на всеобщее оценивание. По привычке рванувшись вверх и пытаясь откинуть вперед ближнюю к себе часть крышки стола, я оказался зажеванным мебелью. Презентация вышла довольно жалкой. Хохота, впрочем, не последовало.
Незнамо кем сформулированное кредо «посадить дерево, построить дом, вырастить сына» уважалось в обществе, избавившемся от библейских заповедей. Учитывая неполовозрелый возраст, плодиться и размножаться нам еще не удавалось. Возведение собственных домов являлось процессом еще более фантастическим, триумф плановой экономики исключал личную инициативу в целом ряде случаев. Оставалось сажать деревья. Наивно думать, будто вооружив детские ладошки взрослой лопатой, можно получить яму надлежащих размеров, а ведь после того еще следовало воткнуть в нее двухметровый саженец и залить несколькими ведрами воды. Естественно, каждый родитель стремился избавить свое чадо от несусветных трудозатрат. Мы лишь апатично наблюдали за тем, как «сажаем» деревья. Сейчас эти деревья неопровержимо показывают мне – сколько лет прошло с тех пор, насколько я стар и до какой степени
