– белое. Или наоборот. Сперва клянут шепотом, потом на собрании громко восторгаются. И ведь не докопаешься! Приступишь с ножом к горлу:
– Ты что ж, скотина этакая, двурушничаешь?!
А он ответит:
– Да мне… тут… вот… там… обещали…
Или он же ответит:
– Да ты… да как ты смеешь?!! Провокатор!!! Держите его!! Наймит!! Позорит ячейку!!!
Вашего покорного слугу однажды съели с говном. А я всего лишь, присутствуя на общешкольном заседании в честь годовщины Энгельса с Марксом, от чудовищной скуки звякал металлическими рублями, пересыпая их из одной ладони в другую. Среди основных пунктов возмездия, как сейчас помню, значилось:
1) неуважение к классу (рабочему), классам (одноклассникам), классикам (Марксу-Энгельсу);
2) демонстрация превосходства (наличие рублей, а не копеек);
3) хвастовство, не достойное пионера (позвякивание), и
4) особый цинизм (продолжительное позвякивание).
Что уж говорить о таком событии, как появление в городе первых видеомагнитофонов! Возможность самостоятельно выбирать умопомрачительные зрелища сравнима, пожалуй, с полетом Гагарина в космос. Это как переход полинезийцев от бус к компьютерам. Всего пара-тройка счастливчиков из нескольких десятков тысяч горожан получили такую возможность, обеспечив себе уникальное положение. Вот, допустим, говорят: человек с большой буквы. Всем все понятно. Но ведь речь опять-таки идет о человеке. А первые пользователи VHS, конечно, были уже как бы не совсем люди. Точнее, мы все перед ними становились уже не совсем людьми, а они превращались почти что в инопланетян – загадочных, могущественных, а с точки зрения редких счастливчиков, попадавших на закрытые домашние просмотры, еще и добрых. Очень хотелось с ними дружить. Быть полезным, знаете ли. Держать, хотя бы иногда, в руках эти вот… такие вот штуки черные, ни на что не похожие. Со стеклышками. Там у них пленка внутри.
Подлинный эмоциональный криз испытывали те, кто, скажем, привык к названиям фильмов типа «Премия», «Девять дней одного года», «Слезы капали». А тут вам – «Безумный Макс»! «Смертельное оружие»! «Горячая жевательная резинка»! Ум стремился за разум. Смотрели исключительно боевики, ужасы, редко – комедии. О порнухе сначала даже не вспомнили. Утомительный диспут об отличиях эротики от порнографии возник позже, вместе с рассуждениями о реваншизме буржуазных идей. Кто-то хвастался тем, что просмотрел четыре четырехчасовые кассеты подряд, другому успешно клеили уголовную статью за показ «клубнички». Отечественные видеомагнитофоны, если их обесточить, кассету не отдавали. Милиция звонила в дверь, после чего сразу вырубала электричество. Перепуганный ценитель визуальной альтернативы впускал стражей порядка, те включали свет и в присутствии понятых, добровольцев-дружинников, местной старушечьей кодлы изымали кассету на предмет проверки соответствия достоинств фильма общепринятым моральным нормам. Зачастую нормы противоречили достоинствам, но дух свободы продолжал заражать
