даже головы не поворачивал.
Мне это поведение казалось несколько странным. А еще напрягало, что даже грузчики были одеты хоть и скромнее восседающего на бочонке, но в том же стиле. Мы в сравнении с ними – тройка жалких обитателей помойки, угодившая на вечеринку законодателей моды. А я ведь немало сил потратил, добиваясь от портних и ткачих приемлемого результата, и все разведчики облачены в отличные камуфляжные штаны и куртки. С моей точки зрения – идеальная форма для такого рода войск, но вот с точки зрения матийцев вряд ли. Да у них даже слуга в кружевах с ног до головы, а встречают ведь, как известно, по одежде. Может, таким демонстративным безразличием нам выражают свое презрение?
С другой стороны, разве можно себе представить расшитый кружевами камуфляж? Такой если где и случится увидеть, то на альтернативно ориентированных певцах отечественной эстрады и лишь на концертах, посвященных празднику Победы, а это бывает только раз в году.
Так и оставаясь «невидимками», мы вошли на территорию лагеря, остановились возле «модника», потому как нетрудно догадаться, что он здесь главный. Притормозив от него в нескольких шагах, дружно переглянулись, не зная, что делать дальше в такой забавной ситуации.
Обстановку разрядил попугай:
– Добрый вечер. И что мы пьем?
«Модник», отставив бокал на поднос, вытащил из недр своего одеяния платок, сказать про который «ослепительно-белый» – значило сравнить его с грязной половой тряпкой, вычурным движением отер губы. Пока он этим занимался, «тощий» поднял с груды мешков длиннополую шляпу, украшенную пучком неестественно пестрых перьев, ради изготовления которого истребили как минимум два стада страусов, подал с поклоном. Командир, поднимаясь, взял это «сомбреро», водрузил на голову, но лишь для того, чтобы тут же его снять и размашисто помахать, отчего поднялся неслабый ветер. При этом он чуть поклонился и, распрямляясь, произнес:
– Саед Макуратар аб Веллис из рода Картарисов. Прошу простить за то, что приветствую вас, дорогие гости, в таком неподобающем месте, никоим образом не приспособленном для организации достойной встречи. Даже кресла не могу предложить, из-за чего испытываю один приступ стыда за другим. Оправдания бессмысленны, но на это есть уважительные причины, о коих, безусловно, я вам подробно поведаю. И еще раз простите, но с кем имею честь?
Чувствуя себя последним быдлом, я скромно представился:
– Дан. А это Тук и Люк. Ну и Зеленый.
Саед повторил поклон с подметанием шляпой берега и радушно заявил:
– Неслыханно рад, что вы соизволили заглянуть к нам в гости. Еще раз прошу простить, но ваша птица невольно наводит на мысль, что вы имеете какое-то отношение к тому самому Дану, который указом вдовствующей королевы-матери Ортара был назначен правителем здешнего побережья и тех земель, что отстоят к западу?
– Да, это я.
– Еще раз простите,
