С размером просто беда.
Дима сделала вид, что поражен ее критикой в самое сердце. Лицо его трагически искривилось.
– Погиб Поэт, невольник чести, – продекламировал он, – пал, оклеветанный молвой…
– Прекрати паясничать, – строго, на правах подруги детства, заявила Надя. – Лучше говори: зачем приехал.
– Ни за чем. Увидеть твои ясные взоры. И синие твои очи.
– Ох, не верю, – покачала головой Надежда, однако опять улыбнулась.
– Правда. Соскучился, – соврал Дима. – Захотел повидаться. Поговорить.
– Ну говори.
– Пойдем лучше посидим куда-нибудь. Здесь есть неплохой клуб. Поболтаем, текилы выпьем.
– Ну пойдем. Веди.
Они отправились пешочком в клуб «Старая площадь» в Большом Георгиевском переулке. Дима опять соврал. Он выбрал клуб не оттого, что считал его в самом деле хорошим, а потому, что тот оказался ближе других к припаркованной на Лубянке его машине. «Чего зря по Москве башмаки топтать, – справедливо рассудил Дима. – Выйдем из клубешника – и сразу в авто».
В клубе пока было мало народу – хоть и доносилась снизу, из подвала, разухабистая ретро-песня: «Хей-хей, Распутин – рашен лавер, секс-машин…» Основные посетители съедутся сюда к полуночи: молоденькие девчонки – чтобы сниматься, «быки» в цепурах и топ-менеджеры в галстучках – чтобы снимать.
Дима с Надей туда, где гремела музыка, не пошли. Уселись на первом этаже, за столик у окна. Надя решительно отказалась от текилы. Дима заказал ей и себе по маленькому бокалу пива. Вдобавок попросил шашлык из осетрины для себя и свиную отбивную – для Нади. На первом этаже они были одни, но, невзирая на это, официантки передвигались медленно, с чувством собственного достоинства. Дима вытащил сигареты, закурил. Надя в клубе совсем не тушевалась, хотя одета была по-офисному, а совсем не по-клубному – да и дешево. Дима рассказал пару свежих анекдотов – в редакции они водились в несметном количестве. Надька самозабвенно хохотала.
Дима смотрел на нее и думал: «А она – замечательная девушка. Просто замечательная. Скромненькая, умненькая, однако с характером и принципами. Вот хорошая женушка кому-то будет!.. А почему – «кому-то»? Почему – не мне?.. Она, по-моему, готова – только свистни. И она, прошу заметить, куда как лучше всех моих подруг-журналисточек – с их ограниченными способностями и неограниченной любовью к себе и самомнением. Почему бы мне не взять – и не жениться на Надьке? Борщи будет варить, носки вязать и верно ждать меня из всех загулов и командировок… Мне ведь уже, слава богу, тридцатник. Пора остепениться». Но как только Дима на одну секунду представил себя женатым – бредущим в магазин за картошкой или, к примеру, выгуливающим коляску, – ему тут же стало так уныло, что он немедленно прекратил думать на эту тему, мысленно отряхнулся и сделал добрый глоток пива.
Пока готовилось горячее, Полуянов пересказал Наде сегодняшний разговор с главным редактором о любительнице русской
