Аммара и шелковый свиток в ладонь длиной, с которого она глядела как живая: большие карие глаза газели, волна темных волос, стекающих прядями на плечи и грудь. Люди шептались, что халиф положил нечестивое изображение в могилу Текеш-ханум. Но Аммар с того самого дня знал, что под могильной плитой лежит лишь тело матери, а сердце отца и ее лицо хранятся в подземном склепе среди рукописей язычников и опасных предметов силы.
– Дитя мое, – Текеш улыбнулась и раскрыла руки. – Я рада, что смогла увидеть тебя. Мне горько было уйти, не услышав твоего первого крика.
Она спустила ноги с носилок и пошла по неровному скользкому булыжнику. У самых ступеней женщина поскользнулась; бросившийся вперед Аммар успел подхватить ее за руку.
Они опустились на верхнюю ступеньку, Текеш рассеянно водила рукой по резьбе на тяжелой каменной глыбе. Две Сестры – так звали эти парные монолиты, лежавшие у входа в масджид.
– Сдается мне, ты совершаешь ошибку, дитя мое. Я бы не хотела, чтобы ты окончил свои дни как отец.
– Его убили? – Ходили и такие слухи в народе.
– Нет, – покачала головой женщина. – Но он хотел смерти. Он остался один, и жизнь тяготила его.
В последние годы отца действительно окружала прозрачная стена одиночества, сквозь которую уже никто не мог пробиться.
– Он отдал все ради власти. И лишь в конце жизненного пути понял, что обменялся дарами с Иблисом.
Аммар ужаснулся:
– О чем вы, матушка?..
– Ни о чем таком, что можно положить в тайник, – покачала головой Текеш. – Умереть задолго до собственной смерти можно, не дотрагиваясь до проклятого золота или оружия. Власть убивает человека исподволь.
Аммар не сумел выдержать ее взгляд и опустил глаза. Потом сжал зубы, зажмурился, глубоко вздохнул и выдохнул – заветное, чаемое бессонными ночами:
– Я хочу знать то, о чем умалчивают все вокруг.
– Когда лекари и повитухи сказали, что спасти можно либо жизнь роженицы, либо жизнь ребенка, Амир воскликнул: «Женщин у меня предостаточно, спасайте сына!» Для меня он построил мавзолей из мервского мрамора и лишь с годами понял, что навещает его чаще, чем харим.
– А что мой дядя?..
Они поднялись. И неспешно вошли в каменную тень прохода.
– Твой отец приказал убить его.
– Это правда, что его убили прямо в михрабе, где он искал убежища?
– Да, – Текеш наклонила голову. – И меня печалит, что ты не спрашиваешь о главном – была ли за ним вина?
– Прости, мама, – Аммар сел на первую из четырех ступеней, ведущих к арке входа, и обхватил руками голову.
Сероватая ткань савана мокла на камнях у его ног.
– Так была?..
– Нет, – покачала головой женщина. – Твой отец поверил напраслине. Старый Муса, хоть и приходился ему старшим братом, был смирным и безобидным человеком. Он никогда не искал власти. Обоих сыновей
