мой и брат – древолазы, в лесу по деревьям мед собирают. И сегодня брат мой пошел бортничать, и когда он полезет вверх на дерево, то будет смотреть сквозь ноги на землю, чтобы не сорваться с высоты. Если кто сорвется, тот ведь с жизнью расстанется. Поэтому я и сказала, что он пошел сквозь ноги смерти в глаза глядеть».
Если с Петром автор жития знакомит нас очень быстро, в нескольких словах, то представлению Февронии посвящен подробный рассказ. Какой появляется она перед нами? Она – селянка, простолюдинка, дочь очень бедных людей, у которых даже собаки нет. Тем не менее, она не пугается княжеского слуги, не выказывает подобострастия. Она рассуждает, и при этом так мудрено, что княжеский отрок не понимает ее. Зачем нужно было Ермолаю-Еразму пересказывать этот диалог? Не для того ли, чтобы с самых первых слов о Февронии показать: она, как и Петр, уже обладает даром святости. Но если святость Петра проявляется в братской любви, то святость Февронии заключена в даре прозорливости. Она видит глубинную сущность вещей, и говорит именно о них.
На эти непонятные речи юноша ей ответил: «Вижу, девушка, что ты мудра. Назови мне имя свое». Она ответила: «Зовут меня Феврония». И тот юноша сказал ей: «Я слуга муромского князя Петра. Князь же мой тяжело болен, в язвах. Покрылся он струпьями от крови злого летучего змея, которого он убил своею рукою. В своем княжестве искал он исцеления у многих врачей, но никто не смог вылечить его. Поэтому повелел он сюда себя привезти, так как слыхал, что здесь много врачей. Но мы не знаем ни имен их, ни где они живут, поэтому и расспрашиваем о них». На это она ответила: «Если бы кто-нибудь потребовал твоего князя себе, тот мог бы вылечить его». Юноша же сказал: «Что это ты говоришь – кто может требовать моего князя себе! Если кто вылечит его, того князь богато наградит. Но назови мне имя врача того, кто он и где дом его». Она же ответила: «Приведи князя твоего сюда. Если будет он чистосердечным и смиренным в словах своих, то будет здоров!»
И снова княжеский отрок не понимает ее. Как можно требовать князя себе? Он же человек, а не вещь, его нельзя заполучить в собственность. Но Феврония и не говорит о собственности, она имеет в виду то, что князь исцелится лишь в том случае, если станет цельным – а это невозможно, пока он один. Мудрая дева знает: змеиная кровь лишь потому смогла причинить князю вред, что в нем самом была какая-то ущербность, неполнота. И эта неполнота – отсутствие рядом с ним человека, способного ее восполнить. Мы уже говорили о том, что Феврония обладает даром прозорливости, и, возможно, ей было открыто, что ей суждено стать женой Петра, потому что только она может его исцелить. Но этой возможности мало: князь сам должен хотеть исцелиться. А хотел ли этого Петр? Хотел ли он стать цельным, избавиться от своей ущербности? Вероятно, да, но изначально он желал, как и всякий больной человек, вернуть себе прежнюю силу и свободу действий. Он не воспринимал болезнь как духовный опыт, как указание на свою неполноту. Именно поэтому другие врачи не могли даже облегчить его страдания.
