с искушением. Вмешиваться было не обязательно. Ничего страшного не случится, если просто навестит новых знакомых и поблагодарит за гостеприимство. Крайнев сел за руль и свернул к гипермаркету. В магазине он провел много времени: изучал товар, подзывал продавца, спрашивал, спорил, и в результате добился своего: из подсобки ему притащили картонную коробку дешевого хозяйственного мыла. Коричневого, памятного Крайневу по детским годам, в гипермаркете не нашлось – такого не выпускали. Выбранное мыло оказалось китайским, белого цвета, зато без всяких букв и цифр на брусках – он проверил, разорвав упаковку. Спички покупать Крайнев не стал – все коробки были с годом выпуска на этикетках. На стоянке он погрузил мыло в багажник и отправился в магазин «Ткани». Здесь сходу заказал два метра плотной бязи и кусок мешковины. Из последней прямо в магазине ему сшили два мешка. Без звука – в магазине видали и не таких чудаков. В аптеке немного удивились, но за дополнительную плату согласились слить йод из маленьких пузырьков в один большой с притертой стеклянной пробкой (его нашли в подсобке) и завернуть широкие нестерильные бинты в большой лист упаковочной бумаги. Плотные цилиндры хлопковой ваты Крайнев сам освободил от упаковки – ее завернули с бинтами. Таблетки аспирина и анальгина требовали большей работы, ее он оставил на дом. Шприцы в аптеке продавались только разовые, но несколько коробок с ампулами он все же купил. Подумав, взял упаковку мощного антибиотика. В аптеке ему, ко всему прочему, продали пять небольших пузырьков темного стекла – пустых, но чистых.
Дома Крайнев сложил покупки в прихожей и первым делом плотно поужинал. Затем принялся за работу. В домашней аптечке нашелся рулончик обычного пластыря. Крайнев отрезал несколько кусков одинаковой длины и налепил их на чистые пузырьки. На получившихся этикетках, простым карандашом написал: «Жаропонижающее», «Болеутоляющее», «От инфекции». Для двух пузырьков лекарств не было, он оставил их про запас. В остальные поочередно ссыпал выдавленные из упаковок таблетки. Ваткой, смоченной в уксусе, стер с ампул все буквы, кроме названия, затем завернул их в кусок ткани. Оставшуюся бязь Крайнев порвал на портянки – вышло ровно три пары. Кроме бязи и мешковины, он купил в магазине два куска шерстяной материи (покойная бабушка называла такие «отрезами»). С детских лет он помнил два названия: «габардин» и «шевиот» – к его удивлению, в магазине такие нашлись. Стоила ткань не дешево, но Крайнев велел отрезать по два с половиной метра каждой – с запасом. От предложенной продавцом подкладки отказался – выглядела современно. Габардин и шевиот он просил потемнее, но даже такая ткань выглядела веселенькой. В последнюю очередь Крайнев занялся мылом. Каждый брусок пришлось освободить от упаковки, и к концу работы ее собрался целый ворох. Он ссыпал мыло в мешок, завернул свободные края и получившийся тяжелый пакет уложил на дно второго. Следом поместил лекарства и отрезы. Завязанный мешок он отнес в зал и занялся собой.
На антресолях обнаружил свой «тревожный»
