снегом сдавленные душиРасправятся до облаков
И будут впитывать и слушать
Звучащую везде любовь.
А уж, когда в беседу листьев
Вольются трели соловьёв,
Напев скворцов и свист синицы,
Рулады звонкие щеглов, —
Поймём, что всё это не снится:
Весенний шум пришёл к нам вновь.
«Не любит бедности красавица…»
Не любит бедности красавица —
На почку взор кидает царственный,
И чёрный клювик превращается
В лист изумруда беспрепятственно.
Короной ландышей увенчана
Весна – мечтательная женщина.
Глядит зелёными глазищами,
И короли с ней рядом – нищие!
Луговые цветы
Отчего я от счастья
Разрываюсь на части,
Как щенок на дворе?
Оттого, что ромашка
Вместе с клевером-кашкой
Показались в траве.
Оттого, что сирени,
Лиловея весенне,
За собою влекут
В необъятное лето,
В царство песен и света,
В жизни тёплую суть.
А нужна-то лишь малость,
Чтобы в сердце стучалась
Радость тёплым ключом:
Одуванчики в поле
Разлетелись на волю —
Так чего же ещё?
Уплывают печали:
Горечавка качает
Темно-синей главой
С жёлтой радостной точкой
В центре зыбкой, непрочной
Глубины теневой.
И в лазоревой выси
С ярким кругом лучистым
Точно те же цвета.
В васильках и душице,
В иван-чае пушистом
Есть небес красота.
Луговые, простые,
Не боюсь я простынуть,
Растянувшись в траве.
И звенит колокольчик,
Всё синее и звонче —
Детства добрый привет.
Хризантемы и розы
Любят гордые позы
В самых первых ролях.
Мне милее ромашки,
Да и сам я – букашка
В необъятных полях.
Наслаждаюсь неспешно
Каждым листиком вешним,
Каждой каплей росы…
А склюёт коли птица —
Мне сейчас же приснится
Неба звонкая синь…
За час до рассвета
Так хочется бродить по сонным улицам
И разгонять туман на небе палками,
Чтоб посмотреть на шпиль, там, где целуются
Корабль с луною: эх, не видно – жалко мне.
В саду Никольском разгулялись ясени,
В обнимку с ними ходят липы стройные,
Мечтают о возвышенном, ну ясно же,
Что разговоры их благопристойные.
Эх, ноченька, что ты со мною сделала,
Ночь питерская, светлая и странная:
Куда ни посмотрю – там запредельное,
Да и сама ты нынче так желанна мне!
Мосты, влюбившись утром, снова сходятся,
Атланты на Дворцовой не сутулятся:
Ведь
