в них взгляда, – окончательно неразрешима. К этому заключению он пришёл некоторое время назад, а поэтому на его лице уже нет отражения перенесённых боли, страдания, переживаний. Нет и надежды. Ничего нет. Кроме пустоты и одеревенелости, которые временно прерываются глубоким затягиванием очередной дозы никотина, загоняя его в лёгкие, чтобы тут же, тяжело, небольшим рывком, вернуть его назад, выдыхая увесистый груз дыма с обрубками и обломками, накопленного в Душе. Освободив себя от этого частичного бремени, и тем, словно немного облегчив Душу, он на мгновение будто просветляется, резко закидывает в рот и проглатывает некоторое содержимое стакана и даже озирается по сторонам, но всё это только на мгновение: тут же, видимо вспомнив всю человеческую тщету, он опускает голову и вновь печально возвращается к своим размышлениям.
Каждый раз, затягиваясь сигаретой, он прищуривается, словно всматривается вдаль, на горизонт своей Души, пытаясь получше разглядеть.
А я сижу чуть поодаль, одна, за маленьким столиком и, украдкой, сбоку, за ним наблюдаю … мне необходимо видеть лишь его профиль, а не фас … и, конечно, он ни в коем случае не должен меня подловить или даже почувствовать, даже спиной: он является объектом такого необычного интереса…
Бар полон всякого сброда: народ шумит, ржёт, галдит, стучит по столам, хлопает в ладоши, бряцает бокалами, стаканами .. постоянно кто-то проносится – промелькивает перед глазами, – но мне всё это безразлично, я ничего из всего этого не слышу и не замечаю. Я, также, как и объект моего обозрения – отсутствую: настолько он поглотил всё моё внимание, словно ласково обнял Душу и убаюкал.
Продолжая осматривать его, жалость с милосердием овладевают мною … Я едва ли сдерживаюсь, чтобы не подойти и не начать беседу с ним: успокоить, приласкать, приложить свою руку к его …
Расслабляясь до опасной черты, он настолько глубоко погружается в свой внутренний мир, что теряет ощущение реальности и представления своего местонахождения. Его здесь нет. Он и не замечает, что с него соскальзывают одна за другой маски и его Душа предстаёт … почти обнажённой … «Почти»: как если бы у рубашки расстегнули 5-6 пуговиц, а 2 последние – не тронули. Вот благодаря этим 2 пуговицах он остаётся прикрытым и защищённым, и только поэтому, Душа его обнажена не полностью … она по-прежнему настороже.
Находясь всего в нескольких метрах от него, я могу не только близко подойти к его внутреннего миру, но и дотронуться до его Души … потрогать её, вдохнуть … даже испробовать … но вот зайти в неё – этого мне уже не позволено: я так и остаюсь робко стоять у её дверей.
Хотела бы я узнать его мысли ? Нет. Это равносильно чтению чужих писем за спиной. И вот уж это он бы непременно заметил. Я и без того через меру нарушила его личное пространство: ещё немного, лишнего полувздоха и я причиню непоправимую гибельную травму, брошу грязью … вызову неприятные чувства в человеке …возможно даже его уход.
Оттого я едва ли дышу.
Уловил
