что мне поручено сказать тебе, Мустафа, ты должен будешь покинуть наши края. Вместе с Абдаллой и Абу Али.
Абу Али, услышав своё имя, молча поклонился, прижав руку к сердцу.
– Абу Али был многие годы верным слугой твоего отца. Теперь будет служить тебе…
Слуга снова повторил свой жест, а Мустафа вскочил на ноги и заявил:
– Я без мамы никуда не поеду! А как же моя мама?! Я должен буду покинуть её?!
– Садись, Мустафа, не суетись! Мужчине не пристало так себя вести.
Сейф аль-Малюк протянул руку и погладил мальчика по голове.
– Твоя мама переедет в Мингору – в дом твоего отца. Так завещал учитель. А ты должен будешь уехать. Это не обсуждается.
– Я не хочу уезжать! – закапризничал мальчик. – Я хочу остаться с мамой!
– Уважаемый Сейф аль-Малюк, – сказал Ян. – Позвольте я поговорю с Мустафой?
– Говорите, Абдалла Хан…
Мицкевич понимал, что в данном случае не стоит давить на мальчика. Лучше дать возможность Мустафе самому принять правильное решение. Поэтому он начал издалека, медленно выговаривая слова и периодически отпивая зелёный чай из пиалы:
– Мустафа Хан, я приехал сюда из очень далёкой страны. У меня там тоже остались родные, друзья. И я по ним очень скучаю. Понимаешь, я дал слово твоему отцу, что не оставлю тебя, буду путешествовать с тобой по разным странам, знакомить с разными людьми. Надеюсь, мы с тобой подружимся! Тем более что мы не сегодня-завтра уезжаем. У тебя ещё будет время подумать.
– А почему я должен уехать? Разве нельзя мне остаться?
– К сожалению, тебе здесь грозит опасность…
– А мама? А маме не грозит опасность?
– Маме тоже грозит, но ей нельзя уезжать. Поэтому она переедет в дом твоего отца. А тебе надо расти, получить воспитание, стать образованным человеком. Чем мы вместе и займёмся.
– Хорошо, я подумаю, Абдалла Хан.
– Вот и ладно, – сказал Сейф аль-Малюк. – А мы пока займёмся организацией переезда в Мингору. Сегодня заночуем здесь, а завтра, иншалла, тронемся в путь.
К сожалению, этим планам не было суждено сбыться. Ночью дом подвергся нападению неизвестных. Сначала раздался звон разбитого стекла, отчего Мицкевич тут же проснулся. Вскочили на ноги Сейф аль-Малюк, в руке Абу Али блеснула сталь кривой и широкой сабли. Сквозь разбитое окно послышались голоса десятка людей, которые собрались возле дома.
– Кяфиры!
– Харам!
– Выдайте нам иноверца и согрешившую с ним Асию!
– Какой позор! Какой стыд! Какой грех!
Снова полетели камни в окна несчастной Асии. В доме никого, кроме неё и гостей, не было – слуги разбежались заранее. Похоже, их известили,
