пир великих мудрецов! Следуйте за мной.
И она первой, в сопровождении жрецов, направилась на площадь, расположенную перед храмом. За ней медленно и важно шагали Солон, Фалес, Питтак и другие приглашённые. Анахарсис бросил взгляд на стену храма и вполголоса ахнул:
– Куда девалась дверь, из которой вышла Пифия?
Идущий рядом с ним Эзоп пробормотал:
– А может, и не было никакой двери. Тебе просто показалось. Впрочем, нет, я её тоже видел. Всё это хитроумные проделки Аполлона и его жрецов. То ли ещё будет. Готовся, скиф, к неожиданностям. – Он так это сказал, как будто сам был ко всему готовым.
~8~
Когда все спустились на предхрамовую площадь, то увидели такую картину. Недалеко от входа в храм стоял огромных размеров круглый стол, а вокруг него располагались кресла. Не ложе, а кресла, ровно девять кресел. На каждом из них висела табличка с именем того, для кого оно предназначалось. Точно напротив входа в храм находилось кресло Пифии. По левую руку от нее должен был сидеть Солон. По правую руку – Фалес. Далее, соответственно, Питтак – Клеобул, затем Биант – Хилон, еще далее Эзоп – Анахарсис.
Эзопу определили место между Анахарсисом и Биантом, по поводу чего, баснотворец выразил неудовольствие. Он, было, рванул к креслу, предназначенному для пророчицы, но жрецы решительно остановили его, спросив:
– Читать умеешь? Или твоя мудрость безграмотна? И едва ли не насильно посадили бунтаря в кресло, поставленное для него. Кстати, он неожиданно для себя оказался прямо-таки напротив жрицы, чем, после окончания пира, сильно возгордился. Храм же находился точно позади него. Эзоп, даже не сев на предназначенное ему место, немедля пожаловался на кресло, которое якобы было большим и неудобным. Затем он пенял на материал, из которого его сделали, потом на чашу, вдобавок ко всему, ему не угодил сосуд, стоявший на столе. Разумеется, он возмутился и соседями по застолью – Биантом с Анахарсисом. Он почему-то усомнился в их подлинной мудрости. Жрецы, стоявшие «на готове» рядом с ним, внутренне негодовали и, еле сдерживая себя, отвечали неприглашённому гостю:
– Нет! Так положено. У всех такое же. Тебя не касается. Тебе показалось. Веди себя достойно. Охлади пыл!
Но в подтексте их слов и в их гневных взглядах явно прорывалось: «Ты чего сюда явился, наглец? Этот пир не для тебя! Не кощунствуй! Веди себя прилично, не то вышвырнем вон! Смотри, доболтаешься!»
Как только села Пифия, вновь заиграли лиры. Молодые жрецы, которые обслуживали пир, налив в чаши вина, поставили на стол наполненные сосуды, посуду с фруктами, ягодами, сладостями и другими яствами. Перед каждым мудрецом на столе лежал лавровый венок, украшенный серебряными нитями. Венки бывали на различных пирах. И там участники одевали их себе на голову сами. Но здесь все было особо. Поэтому все с нетерпением ждали, что будет дальше. Пифия, выждав некоторое время, можно даже сказать, нем
