что их просто нет. На центральной площади развесили и всё, – коротко ответил он.
– Погоди. Как нет? Их же обещали установить по всему городу!
– Обещать то обещали. Но имеем, что имеем… Зато, думаю, у нашего будущего мэра будет прекрасная возможность пообещать нам ещё грёбаные камеры.
Время неостановимо шло, стрелки на настенных часах над столом показывали уже половину трёх часов ночи, когда брат с сестрой решили, что они достаточно наговорились и устали. Они наскоро убрали со стола, хотя руки уже отказывались их слушаться, после чего Элис направилась в гостиную, где стоял широкий диван.
– А вот и моё спальное местечко, раз мой брат оказался всё же настолько добрым, что не выпроводил меня нафиг из своего дома, – икнув, радостным голосом провозгласила она. – Не найдётся для меня пледик?
Рик стоял позади неё, о чём-то явно задумавшись. Элис повернулась к нему, удивлённо вскинув брови.
– Эй, Рик! Ты уже уснул, что ли, стоя там?
– Я думаю, тебе было бы уютнее не на этом продавленном диване… иди за мной, – словно рассуждая, произнёс Рик.
– Неужели ты решил уступить мне тот чулан, который называешь своей комнатой? И неужели у тебя там менее продавленный диван?
Но Рик молча прошёл мимо действительно самой, пожалуй, маленькой комнатки в доме. В конце коридора располагались две двери, в которые Элис не заходила вот уже как три года. Ей начало казаться, что она уснула там, на кухне – Рик никак не мог бы решиться вновь зайти в эту часть дома, тот Рик, которого она знала эти последние три года. Элис почувствовала, как слёзы подступили к её глазам, а комок в горле не давал вдохнуть полной грудью. Рик дрожащей рукой открыл правую дверь – самой же большой комнаты дома. Комнату, которая раньше была самой уютной и самой весёлой в этом доме. Лишь соседствующая к ней комната в самом конце коридора должна была потеснить её с этого пьедистала. Должна была…
– На прошлых выходных я прибрался там… ну и постельное бельё сменил, – губы Рика слегка дрогнули, хотя слова было всё равно сложно различить – как будто что-то не давало ему сказать их, что-то глубоко в его душе и сердце.
– Ох, Рик…
– Спокойной ночи, Элис, – бросил Рик и резко вышел из комнаты, направившись в свою коморку.
– Спокойной…
Элис огляделась. В этой комнате время будто застыло. Видна была далеко неидеальная уборка Рика, не такая, какая раньше проводилась: всё же тогда не Рик её и делал. Но в остальном – все предметы так и остались на своих местах, не сдвинувшись, казалось, ни на сантиметр.
Пройдя по комнате и оглядев каждый уголок, Элис остановилась у прикроватной тумбочки. Над ней висела фотография, обрамленная простой деревянной рамкой. С этого материального воплощения прошлого на Элис смотрели двое счастливых человека – её брат, сильно моложе чем теперь, полный сил, энергии и счастья – его лицо повёрнуто боком
