промок.
– Сходи переоденься, дорогой. А то простынешь. – Мэри переживала из-за овощей, а он стоял у нее на пути. Несмотря на его авторитарность в церкви и на работе, иногда она обращалась с ним, как с ребенком.
Роберт, казалось, ее не услышал и только подвинулся в сторону, чтобы налить каждому бокал шерри. Эмма посадила ребенка в его креслице на полу и подоткнула одеяло. Мэри подняла облупленную чугунную крышку плиты, чтобы открыть конфорку. Комната вдруг показалась теплее. Она нагнулась, чтобы вытащить горшочек из духовки, и опустила его на плиту. Горшок начал бурлить. Ее лицо раскраснелось от жара и напряжения. Тонкие седые волосы были завязаны в хвостик, и Эмма подумала, что ей нужно подстричься, может, даже покраситься. Хвостик на женщине ее возраста выглядит смешно. Мэри обернула полотенце вокруг крышки горшочка и сняла ее, чтобы помешать. Запахло ягненком, чесноком и помидорами, и Эмма вдруг подумала, что именно это блюдо они ели в тот день, когда задушили Эбигейл. Она быстро взглянула на мать, ожидая, что та тоже вспомнит, но Мэри лишь улыбнулась с облегчением, что тепло в плите продержалось достаточно долго, чтобы обед приготовился, и Эмма почувствовала себя глупо. Может, это лишь проделки ее памяти? Ее фантазии всегда казались такими реальными.
В это время года они ели на кухне. В столовой не было камина, и несмотря на то, что там были обогреватели, они грели плохо, и то только с утра, а к вечеру становились совсем холодными. Эмма накрывала стол, погружаясь в знакомую рутину, ее руки механически передвигали приборы и бокалы. Сложно поверить, что, как и Джини Лонг, она провела несколько лет в университете. Если бы она не встретила Джеймса и не вышла за него замуж, она бы никогда не вернулась. Может быть, именно в этом была причина ее неудовлетворенности им?
Роберт наконец сходил наверх переодеться и вернулся в джинсах и толстом темно-синем свитере. Джеймс открыл одну из бутылок красного вина. Они сели на свои места и ждали, что Роберт прочитает молитву. Он всегда произносил молитву, даже когда за столом был только он и Мэри. Но сегодня он, похоже, забыл, что от него этого ждут, взял ложку и начал накладывать себе еду. Эмма посмотрела на мать, но та только покачала головой, снова посмеиваясь над ним, и передала по кругу миску с картошкой.
Мэри никогда не мыла посуду после воскресного обеда. Роберт поджигал заранее подготовленный камин в гостиной, и она сидела там, пила кофе, читала воскресные газеты, пока они не присоединялись к ней. К тому времени в комнате уже было почти тепло. Она всегда была благодарна за это время, которое могла посвятить себе, и никогда не забывала сказать им спасибо.
Роберт и Эмма были на кухне одни. Джеймс унес ребенка наверх, чтобы перепеленать.
– Что это за мужчина, который плюнул на тебя?
Он ответил, не отворачиваясь от раковины:
– Майкл Лонг, отец Джини.
Он изменился, подумала она. Майкл Лонг, которого она помнила, был сильным, громким, широкоплечим.
– Почему он это сделал?
– В
