и умней!»
«На месте художников я рисовала бы только лошадей, – подумала Женя. – Нет, еще облака. Облака и лошадей, летящих между ними, как…»
«Как воздушные шары», – подсказал чей-то ехидный голос. Частенько приходилось его слышать: ведь это был ее собственный внутренний голос. Да, от себя не убежишь.
На счастье, появилась Алиса с вальтрапом, больше похожим на обыкновенную синюю тряпку, и процесс седлания оказался именно тем, что нужно было Евгении, чтобы прийти в себя.
А положительные эмоции у Лотка и впрямь закрепились немножко! Сегодня он худо-бедно слушался отчаянных Жениных шенкелей. Правда, удовольствия от этого она испытала меньше, чем надеялась: со вчерашнего дня жутко ныли мышцы ног, а уж мягкое место – спасу нет! Женя с завистью поглядывала на остальных девушек, которые лихо колотились своими твердыми задиками о седла – и хоть бы хны! Все дело в привычке, конечно. Может быть, у них закружились бы головы в корзине воздушного шара, парящего в немыслимой голубой высоте. А вот у Евгении не кружилась!
Тут она обнаружила, что Лоток, словно поддавшись ее внезапной меланхолии, стоит посреди манежа, рядом с невысоким тренировочным барьером, будто решая: прыгать через него или нет?
– Э, вам еще нельзя! – раздался веселый голос, и Лиза, гонявшая по кругу гнедого конька, натянула поводья рядом с Женей. – Рановато!
– Вы мне льстите, – усмехнулась та. – Лоток всячески оберегает меня. Я даже не могу заставить его ускорить шаг, какие уж тут прыжки.
Лиза взглянула на нее испытующе, и у Евгении мелькнула вороватая мысль, что девушка отлично понимает, зачем неловкая всадница таскается в манеж. Конечно, это была полная чепуха, потому что через мгновение в глазах Лизы не осталось никакого напряжения, только приветливая улыбка.
– Ну, ну, Лоточек, чего это ты разленился? – напористо сказала Лиза, и Евгения невольно восхитилась ее смуглой, диковатой красотой. – Слушаться надо. Не хочешь? Ну и дурак. А вы возьмите палочку.
И Лиза показала Евгении тоненький прутик сантиметров пятьдесят длиной.
– Ему не будет больно? – спросила та с опаской.
– Да вы что? – засмеялась Лиза. – У него знаете какая толстая шкура? Это для него так, легкая щекотка. Если, например, вы хотите приласкать коня, то гладить его бесполезно: это не кошка, он ничего не почувствует. Надо крепко похлопать по шее. А чтобы причинить боль… – Лиза покачала головой. – Держите хлыстик. Увидите, дело сразу пойдет лучше, этот увалень вмиг оживет.
Она протянула Жене прутик, и та беззаботно взяла.
– Нет, не поднимайте, не поднимайте! – предостерегающе воскликнула Лиза, но было уже поздно.
Сказать, что увалень Лоток ожил, значило ничего не сказать! Прямо с места он взял такой рысью, что Женя, резко взлетавшая над седлом при каждом скачке, только чудом возвращалась обратно. Она что было сил стискивала коленями лошадиные бока, чтобы удержаться, однако
