если бы он призвал на помощь свою голубоглазую Жену, как правило, обладающую огромной силой».
Кстати, насчет жены: при раскопках храма в Тель-Моце (окраина Иерусалима), нашли многочисленные посвятительные надписи Яхве и его жене Ашере. Яхве/Иегова/Саваоф – тот самый, кого мы в православии называем Богом-Отцом. Древний бог иудеев. Ученые в компании с иудейскими и христианскими теологами закономерно передрались, обсуждая, могла ли быть жена у Яхве. И закономерно же пришли к выводу, что не было, а Ашера – то ли священное дерево, то ли символ народа. С учетом того, что этим именем уже назвали новую породу огромных кошек, лучше не вспоминать о спорной истории божественного супружества.
Прошло время и культ великой богини уступил место культу единого Бога, но отголоски его остались в традициях почитания Богоматери и страхе перед темной Лилит. Матриархальные общества сменились патриархальными, но все развивается по спирали, и, похоже, мы выходим на новый ее виток. Ввергнет ли это мир в новые потрясения, или будет спокойным «сходите, парни, погуляйте, а мы пока в мире приберемся», кто знает. Но, скорее всего, маятник, качнувшись, остановится где-то посередине, предложив какое-то новое решение…
Глава 2. От матери к дочери
Мы вышли из тел своих матерей.
Мы отвергли или приняли женское через отвержение или принятие матери. Мы получили сценарии успеха-неуспеха, одиночества-парности от наших матерей. Знакомы ли мы с ними или нет, на глубинном уровне мы сохраняем связь, которая не может быть разрушена. Мы несем их гены, их кровь была нашей кровью, они были нашим домом, нашим миром, нашим всем до момента, пока мы не узнали, что мир намного больше, чем мама.
Придя в этот мир, мы изменили ту, что нас родила. Изменили ее тело, изменили ее привычки, изменили ее отношения с мужчиной, который был выбран отцом ребенка. Для нее так же, как и для нас, все стало другим. Нам сказали, что все мамы любят своих детей. Мы ждем и верим в эту любовь, но большинству из нас ее не хватило. Своим появлением мы подняли на поверхность все травмы и драмы ее внутреннего мира и заставили в них посмотреть. Не у каждой из матерей хватило ресурса вглядываться в бездны, пока их младенцы орали ночами или мирно сопели у кормящей груди. Если мать не смогла заглянуть в свою бездну и справиться со своими травмами, во многие темные углы придется смотреть ее детям. Эмпатичное чувствование или бесчувствие матери определено ее детским опытом. Если вам не было тепло с вашей матерью и вы не видели нежности в ее глазах, значит она заледенела задолго до того, как вы пришли в этот мир. Никто не виноват. Так получилось. Два мифических женских образа – Лилит, не нашедшая общего языка с Адамом, и Ева, сделанная из его ребра, разделены и враждебны друг другу. Эти воюющие женские начала проявятся в материнстве и отразятся на детях.
Разными голосами нам твердят о материнстве:
• материнская любовь безгранична;
• материнство
