бензобак. Вспыхнувшее пламя охватило машину…
…Пляшут люди. Отчаянно гремит «Кукарача».
Мчится по песку охваченная пламенем машина.
Пляшут люди… И вдруг с высоченного обрыва сорвался пылающий грузовик, ударился оземь.
Оборвалась «Кукарача».
– Рузаев!.. Степа!.. – вскричал Зворыкин и кинулся к машине.
Раздался взрыв, и грузовик исчез в столбе огня и дыма. А на краю обрыва заплясали басмаческие кони.
Кныш бросился к своему грузовику, достал из ящика легкий пулемет, ленты и, отобрав несколько человек, подбежал к кабине. Оглядевшись, он не нашел водителя.
Он распахнул дверцу машины и тут увидел сладко похрапывающего во сне шофера Вараксина.
Кныш тряхнул его за плечо, приказал;
– Дыхни!..
Парень дыхнул.
– Все ясно – пьян как свинья!
– Гражданин начальник, да я только пивка с американцами за дружбу пригубил!..
– До окончания пробега будешь считаться под арестом, – решил Кныш…
Место Вараксина занял другой водитель, и машина Кныша рванулась в сторону боя.
К Зворыкину подбежал долговязый американец.
– Что случилось? – спросил он.
Зворыкин отмахнулся. Снова в отдалении гремят выстрелы. Джой выразительно щелкает языком. Он подходит к своей машине, достает винчестер и залезает в машину.
Зворыкин пытается извлечь его наружу, но Джой решительно отстраняет командира пробега и мчится в сторону перестрелки, а следом за ним устремляется и Зворыкин.
Укрывшись за барханами, за краем такыра, басмачи ведут огонь по машинам.
Подкатил грузовик Кныша, развернулся, и заработал пулемет.
У басмачей появились раненые, их оттаскивают за барханы.
Пули пробили баллоны, и грузовик Кныша остановился.
Группа басмачей пытается зайти в тыл Кнышу.
Темнота и барханы облегчают их задачу. Но когда они уже достигли такыра, к месту боя подоспели Зворыкин с Джоем и стали на ходу обстреливать басмачей.
Басмачей преследуют до колодца, и здесь они скрываются, перекинув своих убитых и раненых через седла.
Первым достиг колодца Джой. За ним появились машины Зворыкина и Кныша Джой пьет воду из брезентового ведерка, вода льется ему на лицо, на шею, за пазуху.
– Непростительное мальчишество! – накинулся Кныш на Зворыкина.
– Вот не знал, что ты меня так нежно любишь! – усмехнулся Зворыкин.
– Я отвечаю за тебя перед товарищем Сталиным, – сказал Кныш…
Могильный холм, обгорелый радиатор и дощечка «Степан Рузаев, матрос революции».
Зворыкин упал на колени.
– Вот ты и обогнал меня, Степа…
Все подняли вверх оружие, грянул прощальный залп…
Зворыкин
