насколько сильно онемела вся его плоть. Рефлекторно легкие сделали первый вдох и сжались в спазме, затем еще один – снова спазм – и еще вдох… Кашель выгнал из легких все застои, обеспечив к ним приток крови. От первого позвонка до последнего пронеслась по телу энергия жизни, вызвав вибрацию в области межбровья. Вибрация в межбровье усилилась тонкой нитью, соединившись с темечком, откуда мощным потоком энергии потекла вниз и оживила биополе. Каждый вдох наполнял его плоть силой. Ощущение онемения прошло. Вытянув ноги и оставив положение лотоса, он встал. После долгого бездействия ему трудно было восстановить равновесие: собрав все силы, он сделал первый шаг. Ноги его подкосились. Едва удержавшись на них, он сделал следующий шаг. Луч солнца, пробравшийся в пещеру, лег на его лицо и ослепил отвыкшие от света глаза сквозь закрытые веки. Сосредоточив прану, он открыл глаза. Свет вместе с болью ворвался в мозг, оживив функции восприятия. Из глубины пещеры до его слуха доносились звуки капающей воды. Интуитивно он направился на этот звук. С каждым новым шагом звук усиливался.
Подойдя к источнику, он встал на колени.
Зачерпнув воду в ладони, омыв лицо и затем набрав воду в правую руку, он сделал глоток. Живительная прохлада скользнула по пищеводу. Набрав полные легкие воздуха, он принялся пить: глоток, выдох, глоток, выдох – и так он продолжал, пока его легкие не сжались до предела.
Сделав глубокий вдох, сосредоточив внимание на нижней части живота, он почувствовал, как заныла поясничная область, боль вызвала позыв и мочеиспускание; сидя на коленях, он помочился. Боль в мочетоке ослепительной вспышкой пронеслась в его мозге. Встав, он направился к выходу.
– Не выходи из пещеры, – услышал он знакомый голос. – Ты обезвожен. Насыть плоть водой, дай ей окрепнуть.
Послушавшись говорящего, он опустился на то же место, где просидело много лет его тело. Растягивая такт дыхания, он наблюдал за тем, как луч солнца, пробиравшийся в пещеру, утратил яркость и вскоре исчез, затем вновь пробился сквозь мрак и набрал былую яркость. Сохраняя равновесие, он продолжал дышать, выравнивая такт.
– Тысячи двести тактов за сутки. Ты в норме, – услышал он вновь тот же голос. – Попробуй воспроизвести звук.
Сконцентрировав волю, он выдохнул из груди: «АОУМ!» Затем, набрав полные легкие воздуха, повторил то же самое, но уже протяжнее. Забытым чувством ожила вся психорефлексия. Части тела стали послушными. Слух обострился: он различил чьи-то шаги, приближавшиеся к входу в пещеру.
«Старец… хранитель, – мелькнула в его сознании мысль. – В это время он приходит для того, чтобы читать мантры».
Светильник озарил всю пещеру. Хранитель подошел к телу, сел напротив, скрестив ноги, и принялся читать «Победившую смерть». Произнося последний слог, служитель начал заикаться. Ожившее тело склонилось над ним, проложив свой указательный палец к его устам. Холодный ужас наполнил грудь старца. Тело назвало служителя по имени,
