для копрофилов: в больницу к бабкам ухаживать.
***
Писать нужно то, что за секунду до решения писать ты еще не представлял себе возможным; тем приятнее вспоминать написанное.
***
Пробиваться сквозь сплоченные фаллические ряды к закату.
***
Мой Содом пал и разрушен, но прах его торжествует, прах его вопиет во мне.
***
Знаменитая мусарня на Кривоарбатской, рой воспоминаний нахлынывает на подступах к зданию. Внутри турникет-металлоискатель, все как положено, постовой с руками на автомате: «Здравствуйте!» – «Здравствуйте! Принес документики». – «Обождите!» Несет тетку откуда-то: «Дочка ворвалась вчера мужняя, от первого брака, с бойцами из ваших, заявление на меня написала, хочу на нее написать, она жизни моей угрожает!» – «Обождите, разберемся, сейчас дежурный выйдет!» Вторая принеслась: «Ко мне ваши ломились, вызывали сюда». – «Удостоверение показывали?» – «Нет!» – «Могли не открывать!» – «Я и не открыла» – «А я тоже вашим вчера могла не открывать?»
Вышел дежурный, объяснил, все сели писать. Я в ожидании взял в автомате горячего шоколада за 33 серебряника, а ложку не получил. За мной милиционер вышел за кофе. То, говорит, не одной ложки, то сразу две. Это, говорю, моя, наверно. Он: да, вам не досталось? И нырнул обратно – на пост. Сел, достал из ящика домашние пирожки.
***
По тюрьмам русской литературы.
***
Кто же помогает мне, если помогает он и в добром и в злом? Одинаково двуликий.
***
В тюрьмах своих идеологий.
***
Машинист эскалатора с красной рожей поставил в кабине бутылку джин-тоника с сорванными этикетками и глушил ее, пока не запотели окна и не уснул сам в парах алкоголя.
***
Когда покинете Москву? Когда запретят читать книги в общественном транспорте.
***
Переживаю личный апокалипсис. Содом мой пал и разрушен, но прах его торжествует, пляшет по мне черными бесами.
***
Раньше даже помойки были свободнее, придешь с утра на помоечку, выбросишь мусор, разложишь для собачек косточки с холодца, сам в помоечке пороешься, может, выглядишь чего. Теперь и помойки подконтрольные, обязательно в любое время дня дежурит какой-нибудь узбек, шурует, отбирает, перебирает – трудиться, одним словом. Все нужное забирает сразу сам, наверняка. И у помойки разложить ничего не дает, сядешь книжки выбирать – уже стоит над душой: ну что выбраль, а то я выкидывать? Даже помойки и те отжали у божьего русского народа.
Весь порыв благой пропадает, на нет сходит весь энтузиазм. Бывало встретишь в помойке пенсионера какого-нибудь, архаровца, собрата по ремеслу, обсудишь с ним политику, пофилософствуешь, а теперь всех куда-то пошугали, собаки голодной не докличешься, всех на мыло пустили, только крысы и узбеки, узбеки, узбеки.
Чисто, стильно, нарядно! Москву вылизывают, как суку, два раза в год, да к хуям ваш порядок! Дайте в помойке поковыряться свободному человеку!
***
Отличная
