добродушно подкалывает меня. Да, возможно. Если бы при всем при этом засранец не говорил это с унизительной ледяной иронией и, вообще, если бы он не стоял ко мне спиной. Не то, чтобы у него была плохая спина, нет, сейчас, когда он был без футболки, в одних только спортивных штанах, его спина была на этой территории почти что единственным, что обращало на себя мое внимание. Но факт того, что парень словно не замечал меня и как всегда принижал ужасно бесил.
Вот и сейчас, вместо того, чтобы промолчать, я отмахиваюсь от Тины, почувствовавшей надвигающуюся словесную бурю.
– Ты бы меньше говорил, Мэт, и не позорился. – Ору я, уже зная, что Мистер Джонсон сейчас будет с довольной улыбкой наблюдать за нашей очередной словесной перепалкой. Он всегда находил это милым и словно все еще видел в нас с Мэтом тех малолеток, которые в детстве бегали по его саду с безудержным смехом. – Это тебе не футбольное поле, здесь, в саду, нужно поработать и руками и головой, которой ты слишком часто отбиваешь футбольный мяч, что сейчас, конечно же, объясняет твой скудный словарный запас.
Я парирую ему с такой же ледяной иронией, пусть и с более горящим взглядом, и с более агрессивным тоном в конце фразы. Но если Мэт и был выдержанным в плане эмоций, то вот я всегда была эмоциональной и впечатлительной девчонкой, которая просто упорно вырабатывала внутри себя этот сдерживающий стержень год за годом.
– Ну, началось. – Пробубнила Тина, приложив ладонь к своему лбу.
У нас с ее братом уже много лет как выработалась своя схема общения, и в те редкие моменты, когда мы не молчали в присутствии друг друга, мы начинали оттачивать свое красноречие, которое ей совсем не нравилось.
– Шикарно, Андресон! – одобрительно присвистнула Челси позади меня, пока Тина качала головой, устав от вечных споров с ее братом. – Съел, Джонсон?!
Сам парень только поставил коробку с инструментами на лавку и повернулся к нам, а в особенности ко мне, со всей своей хмурой надменностью. Выдерживаю его стальной взгляд, который почему-то будит внутри меня тот еще вулкан чувств, и иронично поведя бровью, отворачиваюсь, чтобы незаметно для него выдохнуть и залезть на переднее сидение возле водительского места Тины. Та только бегло лезет в машину, уловив, что это намек сматываться.
– Твой брат идиот.
Тина, фыркнув, только заводит двигатель и, помахав потешавшемуся над нами отцу с раздраженным братом, отъезжает от дома.
– Он становится таким невыносимым только, когда ты рядом, Хейли. Уж прости.
Глава 2
– Может, нам не стоит ходить?
Челси, услышав осторожный вопрос Тины, сразу резко переворачивается и садится по-турецки на своем полотенце. Я тоже переворачиваюсь и ложусь на бок, предвкушая очередное возмущение подруги. Она не выносила наше с Тиной осторожное отношение к вечеринкам. Я не то, чтобы не любила их, нет. Мне нравилось атмосфера праздника, танцы, игры, и все прочее. Но я не особо любила быть в центре внимания, поэтому такие вылазки периодически вызывали у меня нервозность. Тина, сама по себе,
