окно.
Света вглядываться стала
И заметила слезинки,
Что украдкой папа прятал
В уголках печальных глаз.
И решила, засыпая,
Что ребёнком быть прекрасно —
Можно с кем-нибудь поплакать
Над несбыточной мечтой…
Двадцать лет с тех пор минуло.
Света выросла, наверно.
Я давно уже не слышал
Никаких вестей о ней.
Мне же вот что интересно —
Стала Света крокодилом
Или девочкой осталась
После всех прожитых лет?
Я не знаю. Страшно думать,
Что она уж не ребёнок,
Что приделали ей люди
Хвост и хищный ряд зубов,
Что она забыла игры…
Только всё же я надеюсь,
Что у встречных крокодилов
Будут добрые глаза.
4—5.8.93
* * *
Я бегаю по городу,
Как взмыленный Барбос,
И мне щекочет морду
Зазнавшийся мороз.
Мне хочется согреться.
Я потерял в пути
Своё собачье сердце
И не могу найти.
И в пасти бьётся голод,
А в рёбрах – только злость.
Какой холодный город…
Мне кто-то бросил кость,
А я и не заметил,
Хоть с голоду опух,
И сучки, что я встретил,
Не радуют мой нюх.
Ничто меня не лечит.
Я тут схожу с ума.
Что будет, если вечно
Не кончится зима?
11.3.95
* * *
Как выразить печаль набором фраз?
Ведь у неё ни контуров, ни позы.
Она летит, расплёскивая слезы
Бокалами вращающихся глаз.
Она впорхнёт в видения мои
И рядом невесомой тенью сядет,
И веки мне пугающе погладит
Рукой из чёрной лёгкой кисеи.
18.7.93
Натюрморт
Подобно галактической спирали
И вихрю грандиозного циклона
Закрученную кожицу лимона
Мазками на холсте вы набросали.
Я трепет растревоженной тарелки
Прочёл на голубом её узоре,
Как будто отразился на фарфоре
Незримый бег неутомимой стрелки.
Над персиками с розовым румянцем —
Хранящий звуки моря наутилус.
Всё это заскользило, закружилось
Таинственным взвивающимся танцем.
Всё это заструилось и взлетело.
Казалось, что движенье – неизбежно…
Но только космос,
