3. Богатые ранимые девочки
Ника
Я зла. Прямо очень-очень зла! Поэтому плохо сплю ночью. Едва закрываю глаза, как вижу его поджарую фигуру, капельки воды, стекающие по мощной груди, и эти, мать их, шрамы, которые совсем не портят общий вид. Гадко осознавать, что я испытываю такие чувства к парню, которому запретили со мной спать под страхом самых страшных кар. А с другой стороны… мне ведь не нужен охранник. Наверное, стоит отомстить за то, что заставляет меня испытывать такие чувства и мучиться ночью от желания, пусть тоже пострадает. Очень интересная идея. Она меня воодушевляет.
Я решаю, что особенно тщательно подойду к выбору наряда, в котором поеду давать показания, и подразню мерзавца. Чутье мне подсказывает, что после таких ран восстанавливался он долго и скорее всего давно ни с кем не спал, завести такого будет несколько проще. Я накидываю на себя домашнее платье, которое больше всего напоминает мужскую рубашку, доходящую до середины бедра, и спускаюсь вниз.
– Как спалось? – спрашивает меня папа в холле. Он уже облачен в деловой костюм и отправляется на выход.
– Замечательно! – Я чмокаю его в щеку.
– Как прошли похороны?
– Ты сам себя слышал? – хмыкаю я. – Как могли пройти похороны? Отвратительно. В плане душевного состояния, но еда была вкусной, гроб дорогим, цветы красивыми.
– Как Марк?
– Еще не трахнул меня, – заявляю с вызовом. – Ты же об этом беспокоишься? Потому что, если бы тебя мое мнение волновало, ты бы не нанял его, не посоветовавшись со мной.
Папа недовольно морщится. Да уж приличную девочку из меня вырастить не удалось. Отсутствие женской руки в воспитании проявляется во всем. Папа не находит, что ответить на мою дерзость, а я не дожидаюсь нравоучений и ухожу.
Кухарка к нам приходит ближе к обеду, и завтрак каждый добывает себе сам. Кофе сварить хватает сноровки и у меня, и у отца. Марка я на кухне увидеть не ожидаю, хотя… а почему бы нет? Он ведь тоже должен питаться.
Сразу хочется его ударить потому, что он снова в водолазке стального цвета, обтягивающей фигуру, словно вторая кожа, но с длинными рукавами и высоким горлом. Мне кажется, если бы маска на лицо привлекала внимания меньше, чем шрамы, он носил бы ее.
Марк стоит ко мне спиной и делает кофе. Кофе-машина шипит и по кухне плывет божественный аромат. Я подхожу вплотную и намеренно задеваю парня бедром.
– Прости, – говорю таким тоном, что понятно, извиняться я и не думаю. Он поворачивается и обводит меня взглядом, от которого не укрывается ничего. Ни вырез рубашки более откровенный, чем нужно, ни полные груди без лифчика под ней. Ну же, смотри и сходи с ума, как сходила с ума я ночью.
Глаза парня темнеют, и он, забрав свой кофе, отступает, а я задумчиво откидываю прядь со щеки и позволяю вороту рубашки сползти с одного плеча, проследив за
