ядро будущей партии, свидетельствует блестящая информированность входящих в связку о месте и времени действия, согласованность и безупречная синхронность акций и, наконец, жесточайшая дисциплина и суровая подчиненность низа – верхам.
Я с горечью наблюдал, как один из депутатов-земляков, талантливый ученый, честный, неуступчиво-принципиальный, со своей ярко оригинальной позицией, попав в межрегионалку, вдруг сник и посерел. При каждом голосовании он боязливо, из-под руки, озирался, спрашивая глазами одному ему известного «мессира»: какую кнопку нажать? Иногда, по забывчивости, сам определялся, но, спохватившись, опять сверялся с ним глазами – и нервно поспешно менял кнопку.
А нервничать было от чего и почему: треугольник имел отлично отлаженную разведсистему, весьма разветвленную сеть стукачей и соглядатаев… Там составлялись и хранились досье на всех более или менее видных оппонентов по многобалльной системе: кто, как и за что голосовал, кто как, за что и против чего выступал.
Образец подобного вопросника и другие инструкции на сей счет, за подписью Аркадия Мурашева, вы найдете в архивах почившего в бозе Верховного Совета. Если, конечно, тот же Мурашев или Баранников вкупе со Степанковым не произвели изъятие.
На что же Вы рассчитывали, демонстративно, как бы в бессилии разводя руками и уверенно сдавая одну за другой не только позиции, но и своих соратников, повзводно и поротно?
Если принять правила игры, то есть поверить в Ваше неведение, тогда как же расценивать, просто по-челове-чески как понять все дальнейшее?
Пасынок войны, познавший все тяготы военного времени и повоенной разрухи, сын потомственных хлебопашцев, Вы ничем не отличались от моего поколения пятидесятых – шестидесятых годов. Босоногое детство, отцовский пиджак и картуз. Рано познавший соль труда. Не в теории, а на практике: селяне приобщаются к земле с детства.
Школа. Мечты, мечты… Мы тогда еще, не в пример сегодняшним детям бизнеса, – мы тогда еще мечтали о чем-то высоком, о подвигах и, по нынешним скептическим временам, прочей романтической чепухе.
Да, мы были романтиками: «раньше думай о Родине, а потом– о себе», что ныне и вовсе вызывает гомерический хохот. А мы гордились своей Родиной, остановившей эпидемию фашизма. Мы гордились отцами, живыми и мертвыми, победившими дотоле непобедимого врага. Мы вместе с безутешными матерями плакали над похоронками. И, как свои личные, гордо носили пилотки со звездочками.
Мы хотели быть офицерами и весело шли в армию. Мы хотели учиться не только для себя, но и для народа, для Отечества.
Да, мы были романтиками, бравируя в институтах и университетах в отцовских галифе и гимнастерках– самыми престижными «парами» тех лет.
А потом уже каждый созидал свою судьбу сам, «без лапы»– Вы, например, пошли по комсомольской и партийной линии. Вы росли динамично, Вас было видно издали, и в этом ничего нет зазорного или позорного: талант в «этой стране»
