примелькался и умел видеть все изнанки этой жизни. Прости, что именно мне пришлось это все сказать тебе. Я ухожу… не держи на меня зла. Я к тебе всю жизнь относился как отец. Защищая и оберегая тебя от проблем. Я знаю, что ты решил бы их сам. Твоя стая тоже помогла бы тебе. Но отец твой велел сказать тебе обо всем, когда тебе плохо совсем станет. Головные боли начались у тебя пару лет назад. Я настоял, чтобы ты прошел медкомиссию в моем центре. И все подтвердилось. Твой зверь хочет наружу. Ты сам удерживаешь его, тем, что цепляешься за правила этих людей. Позволь ему вздохнуть, и все произойдет, как и велено природой.
Он ушел, а я все смотрел на то место, где он только что сидел. Дверь хлопнула, и я, наскоро проглотив таблетку, что мне когда-то прописали, позвонил, вызывая такси. И едва машина подъехала, с чемоданом протиснулся на заднее сидение. Водитель, весело улыбнувшись, спросил:
– Аэропорт?
Киваю быстро, глядя как на мою карту пришли деньги, видимо, бухгалтеры начислили за увольнение. Судорожно трогаю свой чемодан и слышу, как водитель чертыхается:
– А это что, провожающие? – он зло цедит, открывая окно и что-то крича тем, кто прижимает нас к обочине.
Стало страшно на миг так, что голова заболела с новой силой. Огромный джип внаглую встал боком перед нами, и оттуда выскочил Святослав Иванович. Он лишь махнул мне головой, типа, мол, к выходу давай. Но я так и остался сидеть, вцепившись в чемодан. Ни за что!!! Никакая сила не выта… Мое тело легко стянули с заднего сидения, и я оторопело смотрел, как мое такси отъезжает, сдавая назад и разворачиваясь обратно.
– Ну и куда ты собрался?
Смотрю на него и выдавливаю сипло:
– Вам-то… тебе-то что?! Куда хочу, туда и еду.
Он кивнул с готовностью и, резво догнав меня, втащил в свою машину и сказал тихо:
– Значит, вместе поедем. Ты чемодан-то на помойке нашел? – спросил он меня, видя, что я не отцепляюсь от него.
Чемодан был мне дорог, еще в каком-то махровом году я, отстояв длиннющую очередь и не понимая, зачем она, получил вот такой вот чемодан. Очереди были на все. Если бы я знал, я бы не потратил деньги на это. А потом это и осталось какой-то памятью о прошлом, об отце. Он даже словом не обмолвился, что мне это не надо, или что я потратил впустую деньги. Он просто кивнул и бережно убрал в мой шкаф. Это было мне первым уроком к самоуважению. Если я не буду себя уважать, ни одна сила не заставит окружающих уважать меня и мое личное мнение. И сейчас я лишь огрызнулся:
– Я не дарить его везу. Останови… те машину… нам не по пути. Я остановлю…
Святослав огрызнулся пуще прежнего:
– Я тебе дам сейчас!!! Остановлю!!! Забыл нашу встречу?
Я вздрогнул, с отвращением глядя на него, и процедил:
– Ты… вы… этим хвастаетесь? Или угрожаете? У вас странные понятия унижения.
Он резко затормозил машину, выйдя, открыл с моей стороны дверцу и вдруг потянулся к ремешку своих джинсов. Я закричал, но он лишь выдернул ремень и, оглянувшись на улицу, вырвал
