ель, держа лейку в зубах.
Это произошло быстро, он вмиг оказался на макушке в зеленой шапке дерева и, засев там, защелкал фотоаппаратом.
«Лишь бы только его не засекли, – переживал Серьгин». И в этот момент неподалеку взорвался снаряд, казалось, стреляли наугад, на проверку, не веря, что человек может взобраться по голому стволу до самой макушки.
«Видимо, учуяли фрицы что-то и проверяют», – решил он.
В этот момент прибежал запыхавшийся Игорь, и они от куста к кусту заторопились к оврагу. Грянул второй взрыв. Он, наверное, бабахнул на всякий случай, но осколок от снаряда прошелся выше голенища сапога майора, и нога закровоточила. Игорь оторвал длинный лоскут от гимнастерки и перевязал ему ногу. Серьгин уперся на подставленное плечо, и они продолжили путь к своим.
– Что-то нам везет на шальные осколки, – вздохнул Игорь, идя под тяжестью облокотившегося на него майора.
– А была бы не шальная, мы с тобой уже и не говорили бы, – улыбнулся Серьгин.
Снимки, что они доставили в полк, оказались ценнейшим материалом, особенно выполненные с дерева. Ранение же у майора было незначительное, и, казалось, он не замечал его вовсе. Довольный, он похвалил Игоря:
– Молодец, спасибо тебе за смекалку и смелость! С сегодняшнего дня лейка твоя!
А тот, смеясь, ответил:
– И вам спасибо, товарищ майор. Вы, пока мы добрались до своих, так надавили на мое плечо, что я аж выпрямился… – и он притворно выгнулся, чтобы показать, каким бы он мог быть…
В этот день фашистам не дали опомниться. По ним нанесли прицельный удар из всех орудий. Враг не ожидал этого и отступил.
Но война еще продолжалась. Игорь делал снимки под рубрикой «Солдат на войне». От всех его фотографий по-прежнему веяло грустью. Бойцы от долгой войны скучали по родителям, по женам, их лица стали суровыми, выражая желание скорее покончить с напавшим на родину врагом.
Фон на снимках был всегда серый, даже страшный: виднелись разрушенные дома, березки, разбитые в щепки, взрывы бомб, разметавшие все вокруг, черный зловещий дым. Обугленные траншеи, казалось, тянулись до бесконечности с находившимися там начеку красноармейцами с оружием в руках.
– И что у тебя все снимки с печалью? – спрашивал Серьгин Игоря, хотя и сам понимал: в такое время лучше не получится.
– Я так вижу и чувствую, – ответил он.
Они подружились, и им не раз еще приходилось ходить в разведку вместе. Вскоре Серьгина отозвали в свой погранотряд, но даже на разных фронтах они не теряли связи друг с другом.
Через четыре года война закончилась. С фашистской Германией было покончено. Началась мирная жизнь. Игорь закончил первый курс института кинематографии.
В один из дней, в канун праздника Победы над врагом, к нему нагрянул Серьгин – уже полковник, направленный на учебу в военную академию. Они по-мужски обнялись, и тут Серьгин увидел множество фотографий, аккуратно обрамленных
