объясню, раз уж взялся за такую высокую миссию – цитировать дедулю. Это значит – «бережно» в ироничном значении. Понимаете? Пошутил я, то есть. А про «началку» понятно? Начальная школа, то есть. Просто так говорить долго, вот все «началкой» и называют – так быстрее и короче. Даже учителя и родители так говорят. Ну, вы ж знаете!
И много у нас таких словечек-обрывышей. Мы в какой век живём? В стремительный! Когда все не просто спешат – летят, спотыкаются и … поднимаются, чтоб снова лететь. Вот так и изъясняемся – с одной стороны опыт веков и предков, со словами и выражениями красивыми, но устаревающими, а с другой – sms-сленг, где быстро, коротко и не всегда ясно, но всем начхать, проехали то есть.
Отец говорит – было это уже, было. Аббревиатуры типа Даздраперма – «Да Здравствует Первое Мая», то есть. Или Ленком – «Ленинский Комсомол». Это, кстати, имена – у нас одну древнюю бабушку в дедовой деревне, где он раньше жил, Даздрапермой звали.
А наскальные рисунки, которые раньше вместо букв были – вам это ничего не напоминает? ? Это ж смайлики, стикеры и мемы! Выходит, человечество ничего нового не изобретает – по кругу ходит?! Вот, почему я так дедов язык уважаю – это ж связь с прошлым, величие будущего! Простите, это было отступление.
В общем, сижу я, разговоры их бестолковые слушаю, скучаю. А зря. Потому что итог всей этой лабуды папочка мой приготовил неожиданный. Окончив вступительную речь, отец делает театральную паузу и… заявляет:
– Мы долго думали, совещались… Деду даже звонили – его мнение спрашивали, – ещё одна театральная пауза. Таганка по отцу плачет. А чего это мама глаза прячет?
– Со следующей четверти мы решили тебя отправить в кадетский класс! – папа выдыхает так, точно сбросил с плеч мешок картошки, – Там тебя научат дисциплине. Посуду – вон, – кивает на мойку, – Научат за собой мыть… И за всем отрядом, заодно.
И тут я не выдерживаю. «Посуду всему отряду!» – сначала трясутся плечи – от одной только мысли про горы, горы, горы посуды – потом бульканье и клокотание из моей груди поднимаются наружу и выпрыгивают прямо папе в лицо, и я начинаю дико хохотать. Родители в недоумении смотрят на меня.
– Витя, у него шок! – шепчет мама.
– Что будем делать? – усаживается на табурет папа.
Усаживается и промазывает. Усесться получается вместо табурета на пол. Получается громко. И я покатываюсь ещё громче, потому что папа упал очень смешно. Мне очень стыдно, что я смеюсь над папой, но я не могу ничего с собой поделать.
Мой папа очень хороший человек. Он заботится о маме, он «ищет деньги» – знаменитое выражение, которым он пользуется везде и всюду. Когда он так говорит, я представляю его сыщиком в клетчатом костюме с лупой в руке.
Вы же читали «Шерлока Холмса»? Хотя. Это же Ватсон – в клетчатом… В общем, я представляю папу почему-то именно в клетчатом костюме, а клетка должна быть крупная. Будто он заходит в эту свою контору, где работает то ли клерком,
