Все выглядело убедительно, доказательно… И все же Иона Эммануилович не мог поверить в виновность людей, с которыми прошел много фронтовых дорог, которых знал как заслуженных боевых командиров, честно воевавших за советскую власть.
– Это не укладыается в моем сознании, – говорил он, взволнованно шагая по кабинету в своей квартире. – Неужели они стали изменниками, а мы, коммунисты, оказались столь близорукими?… Нет, нет и еще раз нет!.. Балицкий настаивает на своем. Выход один – ехать в Москву и просить разобраться во всем подробно и объективно.
30 декабря муж пришел домой из штаба и попросил меня немедленно собрать его в дорогу.
– Нас вызывают в Москву по этому делу. Иона торопит…
Естественно, я очень расстроилась: у нас недавно родилась дочурка, Новый год хотелось встретить всей семьей, с друзьями, и вообще уезжать в канун Нового года не годится…
Иона Эммануилович – это очень характерно для него – нашел время заехать перед отъездом и успокоить меня:
– Не горюй, Нина, Новый год отметим позже, а сейчас дорога каждая минута. Люди, наши люди – и в тюрьме.
Он оперся руками о край стола и, делясь со мной своими думами, сказал:
– Большая драка будет с Балицким, большая!.. Может быть, нас с твоим Иваном стукнут крепко, но иначе поступить я не могу, не имею права. Эти товарищи за революцию дрались, советскую власть защищали, а теперь их обвиняют черт знает в чем и, возможно, под угрозой их жизнь. Можем ли мы стоять в стороне и молча наблюдать?…
Он посмотрел на меня и, понизив голос, с горечью добавил:
– Правда, один очень ответственный товарищ советовал мне не вмешиваться. Понимаешь, не вмешиваться, если даже этих людей, советских людей, казнить будут… Не могу я так. В таком случае я бы перестал уважать самого себя.
Дорогой мой товарищ! Думал ли ты в те минуты и часы, что всего несколько лет спустя и тебе самому предъявят чудовищные обвинения в измене и поведут на расстрел. Тебя, героя Гражданской войны, храбро воевавшего за родную советскую власть, безмерно любившего свой народ, свою партию, и некому будет защитить, громко крикнуть:
– Остановитесь!.. Что вы делаете?!
Не помню, ответила ли тогда Якиру или промолчала, но он повторил свою просьбу не печалиться. И вместе с Саей, его женой, подождать возвращения из Москвы.
Когда Якир и Дубовой вернулись домой, мы узнали, что их принял Орджоникидзе, человек большого сердца и редкой отзывчивости. Внимательно выслушал все сомнения и доводы, записал факты противоречий и искажений в показаниях арестованных.
Почти всех арестованных освободили, значит, их невиновность была доказана. Балицкий с Украины уехал, а в аппарате ГПУ провели организационные мероприятия.
Характерная деталь. Я спросила мужа, кто был тот весьма ответственный товарищ, советовавший Якиру не вмешиваться в дело. Дубовой ответил:
– Думаю, что Каганович!»[9].
Отметим, что
Командарм Якир. Воспоминания друзей и соратников. М.: Воениздат, 1963. С. 109–110.
