еще могу вывести тебя на неё, – шипит он, отчетливо для того, кого вздернули над землей.
Слова попадают в цель. Салтан замирает, выпуская футболку, и ткань падает, прикрывая шрам. Ваня ждет, что тот прожжет ткань насквозь, оставляя дыру подковой, но нет – свет скрывается, словно его и не было. Салтан ненавидит его – это видно в каждом его вдохе, каждом взгляде, в том, как медленно, с трудом отливает от его лица кровь, давая мыслить. Салтан ненавидит его, но гораздо больше – кое-кого другого.
– Она сама убьет тебя раньше, когда узнает, – он отвечает с сомнением, но отвечает.
Перевертыш усмехается, обмякая в его руках – он уже выиграл на время, а Салтан проиграл.
– Меня она не убьет.
Видимо, это правда – или что-то, очень похожее на неё – потому что ярость Салтана гаснет, сменяясь задумчивостью. Он всегда может убить его позже, не самого главного своего врага. Салтан разжимает руку, небрежно выпуская перевертыша, и тот падает на землю, грузно ударяясь телом. Рита убирает палку, и Ваня вскакивает, бросаясь к нему. Перевертыш мог быть врагом, мог до сих пор шпионить для Мораны, мог пойти против её воли, рискнув жизнью, мог спасать только для того, чтобы предать позже, мог быть единственным другом в безумном волшебном мире, мог предать уже много раз, мог мечтать задушить собственными руками – слишком много вероятностей для Вани, слишком много интриг, а у него тройка по алгебре и по геометрии еле четыре. Перевертыша заметно трясет, несмотря на показную наглость, и страх смерти позади, но еще очень близко. Он вцепляется в Ванину руку – до боли, единственным проявлением, и коротко, благодарно кивает. Его дрожь утихает быстро.
– Идем в дом, – приказывает Салтан коротко.
Ване снова кажется, будто его глаза белы – он вглядывается, щурясь, и наваждение пропадает.
Он только учится смотреть.
***
Салтан минует знакомую Ване гостиную, проходя мраморные колонны и золоченую мебель – дальше, вглубь дома, где Ваня еще не был. Большинство комнат, которые они видят, обставлены так же богато, с размахом, и – все их они проходят мимо. Ване кажется, он замечает в одной из комнат огромное дерево, искусно вылепленное на стене, но не успевает рассмотреть. Салтан движется уверенно, находит едва заметную боковую дверь в одной из покрытых лепниной стен – не спрятанную, просто блеклую рядом с тяжелым убранством. Салтан прикладывает руку к её светлой поверхности, и дверь плавно отъезжает в сторону, пропуская – как новейшая охранная система, распознающая по отпечаткам пальцев, вот только, Ваня уверен – здесь тоже всё завязано на крови. По краям двери он может различить красноватое свечение, отдаленно похожее на то, что он видел дома у лифта – бледнее, светлее и жиже, как несовершенная копия, как кровь, разбавленная несколько раз.
За дверью открывается лифт – современный, блестящий металлом, выбивающийся из кичливо роскошного убранства дома. Салтан
