судя по всему, домой не являлся. Йозеф сидел в трактире до самого закрытия, а когда утром пошел будить сына, кровать оказалась пустой.
Штехлин вздохнула.
– Значит, я последняя, кто его видел.
– Так-то, Марта. Дрянь твое дело. Снаружи судачат вовсю.
Марта плотнее закуталась в шаль и сжала губы в тонкую линию.
– И когда ты возьмешься за клещи и тиски? – спросила она.
– Совсем скоро, если верить Лехнеру.
– Может, сразу признаться?
Куизль помедлил. Эта женщина принимала роды у его жены, и он был в долгу перед ней. Кроме того, Якоб при всем желании не мог представить себе, чтобы она могла нанести Петеру такие раны.
– Нет, – сказал он, наконец. – Будем тянуть. Лги, сколько сможешь. Постараюсь не причинять сильной боли, обещаю.
– А когда дольше будет уже нельзя?
Куизль вытряхнул потухшую трубку. Потом указал мундштуком на Марту.
– Я отыщу ту собаку, которая сотворила это. Обещаю. Только продержись, пока я отыщу эту тварь.
Затем он резко развернулся и шагнул к выходу.
– Куизль!
Палач помедлили и оглянулся на знахарку. Голос ее теперь перешел в шепот.
– Есть еще кое-что. Возможно, тебе следует знать…
– Что?
– Я держала альраун в шкафу…
– Аль… ты же знаешь, его считают творением дьявола.
– Знаю. В любом случае он пропал.
– Пропал?
– Да, пропал. Вчера.
– А остальное все на месте?
– Не знаю. Я заметила прямо перед тем, как пришел Гриммер с людьми.
Куизль стоял в дверях и задумчиво грыз трубку.
– Занятно, – пробормотал он. – А в прошлую ночь не полнолуние ли было?
Он вышел, не дожидаясь ответа. Дверь за ним с грохотом захлопнулась на замок. Марта завернулась в плащ, легла на солому и беззвучно заплакала.
Палач со всех ног мчался к дому Штехлин. Шаги его гремели по переулкам. Группа крестьянок с корзинами и мешками с изумлением посмотрели вслед гиганту, который так стремительно пронесся мимо них. Потом все до одной перекрестились и продолжили разговор об ужасном убийстве маленького Петера и Гриммере, вдовце и выпивохе.
Якоб еще раз обдумал на ходу то, что сказала ему знахарка. Альрауном называли корень мандрагоры, растения с желто-зелеными ягодами, дурманящими разум. Сам корень выглядел как маленький засохший человечек, потому его часто использовали при заклинаниях. Будучи размолотым, он применялся как составная часть для пресловутой летучей мази, которой ведьмы смазывали свои метлы. Поговаривали, будто он хорошо рос под виселицами, питаемый мочой и спермой повешенных, однако Куизль еще ни разу не видел, чтобы хоть один корешок вырос на висельном холме Шонгау. Доподлинно он знал лишь, что корень этот был замечательным средством
