друг зажал сигарету в зубах.
– Имя еще ничего не значит. – Холмс сделал глубокую затяжку, выдохнул, и густое облако дыма почти скрыло его скучающее лицо. – Может, мне оставить вас одних, чтобы вы могли… побеседовать?
От меня не ускользнула презрительная нотка, прозвучавшая в голосе Холмса. Для моего друга нет ничего ничтожнее, чем пустые светские беседы.
– Прошу прощения, – сказал Сайленс, – мне, конечно, чрезвычайно приятно застать вас в компании Ватсона, но все же я пришел сюда в надежде, что вы уделите мне немного времени.
– Уже уделил, – ответил Холмс и снова улегся на кушетку. – Но только из-за шерсти лабрадора у вас на щиколотках.
Сайленс окинул взглядом свою одежду и принялся отряхивать брюки.
– Вы очень наблюдательны. Хотя я не понимаю, почему для вас это так важно.
– Ну, судя по вашему виду, вы исключительный чистюля, – проговорил Холмс. – Но пока добирались сюда, ни разу не обратили внимания на свой костюм. И это заставляет меня предположить, что ваш мозг был занят чем-то очень важным. Подобное состояние вызывает у меня неподдельную зависть, и я тешу себя надеждой, что оно окажется заразным.
– Поверьте, у меня есть для вас потрясающая история. Думаю, вы осведомлены о том, что обычно я не советуюсь с другими, – напротив, я чувствую себя комфортно, когда советуются со мной.
– Я осведомлен – по меньшей мере благодаря вашей репутации – о роде ваших занятий. Но было бы нечестно с моей стороны сказать, что я это одобряю.
Сайленс улыбнулся:
– Я не ищу одобрения, мистер Холмс. Однако время покажет, сумеете ли вы остаться при своем мнении.
Холмс отмахнулся от этих слов, как будто мысль о том, что его мнение может измениться, настолько нереальна, что даже озвучивать ее не имеет смысла. И все же я заметил некоторые перемены в его поведении. Несмотря на демонстративное отсутствие интереса (и даже некоторое пренебрежение), он был очень внимателен к каждой детали в истории доктора, а к концу она его окончательно захватила.
Глава 3
Интермедия: рассказ Сайленса
– Вряд ли я вас удивлю, если скажу, что скептицизм – обычная реакция на мою работу, – начал Сайленс. – Единственное, что действует сильнее и убедительнее всех насмешек, – это благодарность тех, кому мне посчастливилось помочь. Таким образом достигается некий баланс, и я легко поднимаюсь над своими очернителями. Большинство критиков считают, что я занимаюсь неосязаемыми, не имеющими отношения к реальности вещами, но, смею вас заверить, моя работа строится на глубоких и всесторонних исследованиях. Я посвятил пять лет жизни расширению своих знаний о теле и прибавил к ним все, что смог узнать о духе. Я учился по всему миру, от ашрамов на берегах Сабармати до храмов в самых негостеприимных уголках Тибета.
– Мой друг тоже получил кое-какие знания в Тибете, – вставил я в надежде, что этот факт сможет послужить фундаментом взаимного уважения между клиентом и детективом.
– Ценность
