Вечерний бриз гнул к земле короткую траву. Где-то за невысоким домиком заблеяла на выгоне коза. Единственное окно светилось тусклым желтоватым светом.
Гоха прислонила оба их посоха к дверному косяку, взяла Терру за руку и один раз постучала.
Ответа не последовало.
Она резко распахнула дверь и вошла. Огонь в очаге давно погас, угли подернулись сизым пеплом, но крошечный масляный светильник на столе отбрасывал слабое пятнышко света, а с тюфяка, лежавшего на полу в дальнем углу комнаты, послышался голос Огиона:
– Входи, Тенар.
3
Огион
Она уложила девочку спать в алькове у западной стены. Разожгла огонь в очаге. Потом подошла и уселась прямо на пол возле Огиона.
– И никто за тобой даже не ухаживает!
– Я их всех отослал прочь, – прошептал он.
Его темнокожее, с резкими чертами лицо было таким же, как и всегда, только волосы поредели и стали совсем белыми, а неяркий свет не вызывал ответного блеска в его глазах.
– Ты ведь так и умереть мог в одиночестве, – сердито сказала Тенар.
– Умереть мне поможешь ты, ладно? – попросил старик.
– Подожди еще немножко, пожалуйста, – сказала она и, наклонившись, прижалась лбом к его ладони.
– Хорошо. Не сегодня, – согласился он. – Завтра.
И один лишь раз нежно коснулся ее волос – только на это у него сил и хватило.
Она снова выпрямилась. Огонь в очаге разгорелся. Пламя пляшущими языками освещало стены и низкий потолок домика, разгоняя мрак и заставляя темные тени прятаться по углам единственной комнаты.
– Если бы только Гед объявился… – прошептал Огион.
– А ты послал ему весточку?
– Он пропал, – сказал старик. – Пропал. Словно облако густого тумана накрыло землю. И он ушел прямо в этот туман – к западу. И унес с собой ветку ясеня. Исчез в темноте облака. Пропал, пропал мой ястреб…
– Нет, нет, нет, – шептала она. – Он вернется!
Они долго молчали. Тепло от очага начинало окутывать обоих сонной пеленой, и Огион немного успокоился, то задремывал, то снова просыпался, так что Тенар смогла наконец немного передохнуть после целого дня пути. Она растерла ноющие ступни и плечи. Часть пути, особенно когда дорога в последний раз круто пошла вверх, ей пришлось нести Терру на руках, потому что девочка стала задыхаться – она совсем выбилась из сил, пытаясь поспеть за Тенар.
Потом она встала, согрела воды и тщательно смыла с себя дорожную пыль. Потом согрела молока и съела с ним кусок черствого хлеба, найденного у Огиона в кладовой. Потом снова подошла к старику и уселась рядом. Пока он спал, она сидела, задумчиво разглядывая при свете очага его лицо и тени на стенах.
И думала она о том, что когда-то давным-давно одна девушка часто сидела точно так же ночью в лишенном окон доме, в далекой-далекой стране. С раннего
