проходить только в следующем году. И вообще котангенс – это очень сложная дисциплина, и вам еще рано о нем думать.
Но продолжим урок. А! Вот как раз и Кузякин объявился с мелом. Что! Во всей школе не нашлось паршивого куска мела! Дожили! Ну извини, Петя. Ты, вероятно, устал, бедняжка. Запыхался два урока искать несчастный кусок мела! Да-да, ты прав. Администрация просто обнаглела. Экономят на детях. А что там за крики были во дворе? Кричал учитель физкультуры. Дети повесили его на спортивном канате! А потом завернули в маты, привязали штангу и целых полчаса пытались утопить в пруду! И что, не утонул? Я всегда утверждал, что наши учителя не тонут.
Но продолжим урок. Сидоров! Ну зачем, зачем ты опять бьешь учебником по голове Вайсблата? Он сам попросил тебя об этом! Он передумал быть академиком и хочет стать кутилой и прожигателем жизни, как ты!
Дети, глядя на вас, хочется плакать, хочется выть и биться головой об стену. Вы – враги цивилизации и прогресса! Вы – передовой отряд мировой реакции и оплот мракобесия! Я больше не могу тратить на вас свои лучшие годы, завтра же ухожу в предприниматели.
Итак, последний раз спрашиваю, кто напишет сегодня на доске теорему этого идиота Пифагора…
Папаша
– Товарищ фотограф, вы нашу семью на фоне Кремля снимали?
– Снимал.
– Я вам деньги заплатил?
– Заплатили.
– А куда на фотографии делся папа?
– А этот, с усиками, разве не ваш отец?
– Это не отец, это мать. Я спрашиваю, папу вы куда дели?
– А вот тут еще кто-то страшненький сбоку стоит. Может, этот?
– Вы что, издеваетесь?! Это моя жена.
– Извините. А этот, с выпученными глазами?
– Нет, этот не может быть папой, потому что это я сам.
– Да, в самом деле, похож. А этих два размытых пятна кто?
– Это дети. Они у нас немного нервные, секунды без движения не устоят.
– Странно. Куда же он делся? А может, и не было никакого папы?
– Как это не было, как это не было! Я сам помню, как он всех расставлял.
– А это кто?
– Где?
– Вот здесь с краю.
– А я откуда знаю! Грузин какой-то. Понятия не имею, как он сюда попал.
– Так может быть, это папа и есть?
– Вы что, хотите сказать, что мой папа грузин?
– Боже меня упаси, я просто хочу сказать, что, может, этот грузин – ваш папа.
– Грузин не может быть моим папой!
– Почему вы так думаете?
– Потому что я – не грузин.
– А откуда же тогда на фотографии вместо папы грузин взялся?
– Это я у вас хотел спросить! Папа снимался, и его нет, а грузин не снимался, и он есть.
– А почему мы не можем допустить, что отец, которого нет на фотографии, и грузин, который
