Аркадий рано проснулся и, сожалея, что вновь наступил очередной день его мучений, решил: настал момент положить этому конец. Тётя Полина, обеспокоенная настроением Аркадия, видя его нескончаемое депрессивное состояние, может быть, даже не совсем осознанно, но установила за ним постоянное наблюдение. Старалась чаще убирать его комнаты, внимательно прислушивалась к любым там движениям, когда производила уборку соседних, использовала каждый удобный момент, чтобы пообщаться с ним. В эту субботу какая-то неведомая сила тянула её на второй этаж, и она, сама того не замечая, не успев окончить, вновь приступала к уборке в тех же комнатах. Во время перехода из одной комнаты в другую по длинному коридору Полина вдруг услышала сильный шум от падения чего-то тяжёлого в комнате Аркадия и, почувствовав неладное, забыв про свой возраст, помчалась туда. Вбежав в комнату, увидела Аркадия с петлёй на шее из скрученного банного полотенца, закреплённого на дверной ручке. Она подбежала к нему, изо всех сил за плечи потянула его наверх и неистово закричала. На крик прибежал отец, работавший в своём кабинете, расположенном рядом с комнатами Аркадия. Вдвоём они высвободили уже начавшего задыхаться Аркадия из петли и, уложив на пол, начали делать ему искусственное дыхание. Когда он наконец самостоятельно начал дышать, они уложили его в кровать. Услышав, как ей показалось, какую-то необычную суету наверху, Людмила Григорьевна не спеша поднялась на второй этаж и вошла в комнату Аркадия. Увидев там мужа, и Полину, и лежащего с закрытыми глазами на кровати сына, она спросила:
– У него обморок? Врача вызвали?
Не услышав ответа от хлопочущих возле Аркадия мужа и Полины, она, посчитав, что у него случился нервный обморок, ушла к себе. Аркадий постепенно пришёл в себя и заснул. Павел Петрович, попросив Полину присмотреть за сыном, тоже ушёл. Он пошёл в свой кабинет и ещё долго не мог опомниться, обдумывая то, что произошло. Его бросало в жар от одной мысли, чем всё могло закончиться, не окажись рядом Полины, которую он очень уважал и считал ангелом-хранителем их семьи. Одновременно он был до глубины души возмущён необъяснимым спокойствием, с которым отнеслась к случившемуся Людмила Григорьевна. Она же в очередной раз, как всегда, все упрёки мужа, высказанные им спустя некоторое время, восприняла с невозмутимым спокойствием. Её мысли были полностью поглощены достижением своей цели – женить сына на девушке своего круга. Она чувствовала, что сын, окончив институт, торопится начать самостоятельную жизнь, но у неё не было ни малейшего сомнения, что всё у него должно быть организовано так, как это представляется ей. Поэтому и будущая его жена уже тоже была определена исходя из этих представлений.
Когда Павел Петрович размышлял о реакции жены на происходящее с сыном, ему на память невольно пришло популярное выражение «это просто бизнес, ничего личного», которое, как он знал, толкуют по-разному. Видимо, оно и стало популярным потому, что каждый, произнося эти слова,
