отчету и сдали в архив.
– В архив, значит, – как будто просто констатируя факт, Барцис пару раз вяло кивнул. – А как насчет двух новых картин Ван Гога, не внесенных в Каталог всемирного наследия? Их, выходит, тоже в архив?
Малявин, не отрывая взгляда от ботинка, меланхолично кивнул. Едва узнав о том, что шеф затребовал его с Фростом к себе, он уже понял, о чем именно пойдет речь.
Последние пару месяцев Винсент Ван Гог не давал старику покоя. Да и не только ему одному. Весь отдел передернуло два месяца назад, когда на традиционной весенней галерее в Киеве были выставлены сразу три новые, никому прежде не известные картины Ван Гога. Спустя пару недель на аукционе «Кристи» всплыли еще две новые работы Винсента. Барцис поставил на уши весь отдел, но, естественно, никаких следов таинственного обладателя неизвестных картин Ван Гога, неожиданно решившего расстаться со своим сокровищем, обнаружить не удалось. Торговцы искусством, которые были обязаны предоставлять Департаменту контроля за временем всю необходимую информацию, ничем помочь не могли – все сделки по Ван Гогу были заключены через подставных лиц. Торговцев такое положение дел вполне устраивало, поскольку в противном случае они рисковали потерять самых выгодных своих клиентов. А инспекторам Департамента оставалось только зло скрипеть зубами да грозить торговцам санкциями, которых те, как правило, не слишком-то боялись, поскольку государственные служащие всегда были вынуждены действовать в рамках закона, который они же сами и защищали, а у частных предпринимателей зачастую оставались лазейки, через которые они при каждом удобном случае пытались что-нибудь протащить.
Пять ранее неизвестных картин Ван Гога, появившиеся за две недели, – это, как ни крути, нечто выходящее за рамки обыденного. Поэтому критику, которую обрушил генеральный инспектор Отдела искусств на головы своих подчиненных, следовало признать вполне обоснованной. Однако со временем все как будто улеглось. Факт внезапного появления пяти картин Ван Гога сам по себе, несомненно, настораживал, однако никакого злого умысла за ним, похоже, не крылось. Новые работы великого голландца заняли свои места в Каталоге всемирного наследия, а сотрудники Департамента, забыв о Винсенте, занялись более неотложными делами. Впрочем, как оказывается, забыли о нем все, за исключением генерального инспектора.
Меланхолично ковыряя носком ботинка ковер на полу кабинета, Малявин пытался припомнить, чем он мог в последнее время прогневать судьбу? Почему еще две новые картины Ван Гога всплыли на всеобщее обозрение именно на том аукционе, на котором пришлось присутствовать ему с напарником? Разве мало на свете других мест, где торгуют картинами?
Как бы там ни было, выбранная Малявиным тактика отмалчивания оказалась более чем успешной. Генеральный инспектор только время от времени бросал на него косой взгляд, вроде как просто для того, чтобы не забыть о его существовании, но все внимание шефа было обращено на Фроста.
А
