группа, разместившаяся временно в красном уголке, была его любимым детищем.
Анатолий Пациора сразу заявил о себе. Бывает и так, человек работает, а его никто не замечает. Словно он- невидимый: присутствует и всё. И постепенно, как джин из дыма бутылки, он материализуется в глазах окружающих. А Толя стал сразу заметным. Он этаким шустриком сразу ввязался в спор с признанными авторитетами. Окружающие потешались: не он, мол, первый или последний. Ребята – зубастые и мигом причешут, но, к удивлению публики, шустрик не уступил и был признан всеми. С утра до вечера они корпели над вычерченной на миллиметровке схемой.
Затем пошли автономные испытания первой системы ориентации. По ночам крутились, разворачиваясь, динамические стенды.
Переспав часок, возвращались с вспухшими глазами. Тряслись на вибрационных стендах собранные и разобранные приборы. В вакуумной камере они теряли остатки газов. Тут же рядом Миша Чинаев корпел над схемой какого-то перспективного, неизвестного тогда ещё корабля «Восток».
Второй этаж.
Нас, переведённых в ОКБ-1 из НИИ-1 ГКАТ в 1960-ом году, разместили тогда в так называемом инженерном корпусе. Бледно розовый, в четыре этажа он тянулся параллельно бетонному забору вдоль Ярославского шоссе. Его отделяли от цехов роскошные яблоневые сады. Большую часть отдела разместили на четвёртом этаже, а меньшую: кого-куда. Например, наш комплексный динамический стенд – платформа на полифилярном подвесе – располагался рядом с проходной, по соседству со столярным цехом.
В аппендиксе второго этажа была комната моей группы. Напротив группы Славы Дудникова. Со Славой мы были ровесниками и закончили МВТУ в один год. Он сумел к тому времени сплотить прекрасную инициативную группу. Они начали лихо – с места в карьер и спроектировали «Молнию» – первый спутник связи – ретранслятор с идеями стабилизации Евгения Токаря.
Дальше за поворотом, возле вечно открытой двери сидели «тепловики» – загадочно странноватый Сургучов и не менее необычный задиристый Илья Лавров. Вид у него, надо сказать, был потёрто-потрёпанный. Но это его не смущало. В жизни Илья Лавров был ярый матершинник. Что его иногда и подводило. Утром, например, отвозя внучку в ясли, он выехал из проулка возле своего дома и дорогу ему перебежала старуха. «Ах ты блядь старая!» – выругался в сердцах Илья. Дальше у перекрёстка пришлось ему задержаться из-за светофора, а по тротуару рядом та же старуха подошла и тогда ильина внучка, крохотная, розовая, не ребёнок ангел во плоти, высунулась из окна машины, выпалив в лицо ничего не подозревающей старухи с тем же выражением: «Ах, ты блядь старая!». Чем вогнала в ступор старуху. В жизни Илья Лавров вообще был чудным. Работавший с ним Володя Осипов прятался за кульманы, чтобы отсмеяться, глядя на его выкрутасы.
Далее был длинный коридор, в котором из значительного слева были приёмная и кабинет Бушуева, а справа – комната ракетчиков-двигателистов. В конце коридора, опять же в углу был кабинет Михаила
