к матери он не проходит, не прикасается, он только слепо, неистово и агрессивно пытается все это разрушить, ибо эта любовь – упрек ему, а не радость?
Но «впрочем не Моя воля, но Твоя да будет», – сказал Иисус Отцу своему. И когда мы говорим: поставить Закон над собой, Закон, избранный тобой по любви, – это ведь тоже шаг к Отцу. И когда мы говорим, что граница всякой технологии, всякого знания, всякой методики – любовь, это ведь тоже шаг к Отцу, ибо Отец полагает границы. Материнская любовь, как известно, границ не имеет и не должна их иметь, если она материнская.
Когда мы говорим о смерти Духа, о разрушении духовности, не о том ли мы говорим, что забыты завет матери своей и наказ отца своего? И в этом тоже источник патологий обыденной жизни. В потере отцовского и материнского начала, в потере соотношения потребления и производства. Это – великая мысль Флоренского о двух правдах: правде бытия и правде смысла.
Конечно, это очень трудно и непривычно – находиться в постоянном душевном напряжении, в постоянной душевной работе. Это стихи хорошо читать: «Душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь!» Тут три-четыре дня, и то уже, знаете, хочется уколоться и забыться, музыку погромче включить, выпить чего-нибудь покрепче, уехать куда-нибудь подальше.
Труд души мучителен до тех пор, пока душа не знает любви. Труд души мучителен, мучительно осознавание, ибо осознавание, точнее говоря, одушевление мыслей, смысла, порождение смысла – это есть труд души, душевный труд, а не интеллектуальный. И он мучителен, но без него душа не узнает любви. Без него, кроме волнений тела и некоторого возбуждения мысли под общим названием «влюбленность», ничего другого не откроется перед вами.
Трудится во имя «хочу»
Чем работа в обыденном смысле этого слова отличается от слова «работа» для меня? Когда я хочу так, что во имя этого готов трудиться, тогда получается творческая работа. Трудиться во имя «хочу»… Но трудиться без «хочу» – это то же самое, что любить без «люблю». И поэтому в этой, казалось бы, простой фразе: делай только то, что тебе хочется делать, – заповедь великого подвига. Ибо, пожалуй, нет труднее на Земле задачи, чем эта.
Все твои «хочется», во имя которых ты готов делать, – они вряд ли повредят людям, а вот те твои «хочется», во имя которых ты ничего не делаешь, – они будут жить в тебе, как нерожденные, невоплотившиеся желания.
Это и есть творчество – расстояние от замысла до его воплощения, а акт творчества – это и есть соединение отцовского и материнского, мира и природы, смысла и бытия, духа и плоти. «Ищите, и обрящете» – что тут можно сказать. Это радостный труд, потому что это творчество, это труд по заветам, ибо каждый человек от Бога, и в первую очередь об этом должен помнить он сам. С себя начать надо, в себе самом надо обнаружить и реализовать что-то там от Бога, от Отца то бишь, ибо от Матери-то ясно, это все описано в технологиях, социониках, гороскопах, это все от матери, от природы, а дом-то самому соорудить надо. Отец – он такой,
