медленно, но верно. Над Зиммельвейсом ржали все коллеги, когда он предлагал врачам мыть руки. Любящие медики сдали бунтаря в дурдом. Но время – друг прогресса, оно расставляет все на свои места и высвечивает правду с годами. Как Сатурн уточняет и стабилизирует искрометное творчество Урана, а Уран дает живую поливариантность неповоротливой логике Сатурна в органической астрологии нового поколения.
Не стоит забывать, что астрология – всего лишь язык. Да, мощный. Да, один из универсальных наборов сигналов вселенной уровня музыки и математики. Но язык должен служить прикладной цели, работать в качестве инструмента для реализации житейских задач. Не стоит уплывать в астрологию, как в религию, не стоит делать из нее фетиш лайфстайла, она в таком качестве только множит количество дичи в вашей жизни.
Откуда я беру информацию, чтобы разговаривать на этом языке и тем дерзать в роли преподавателя?
Мой бэкграунд отражает природу биоастрологии: нанизать живую интуицию и поэзию человеческой души на каркас современных технических алгоритмов.
Я искренне увлекался химией, биологией и математикой всю сознательную жизнь. Это хобби не могли потеснить даже компьютерные игры. Пока мои сверстники ковырялись в школьной домашке и пялились в телевизор, я сутками сидел в студенческой научной библиотеке (благодаря отцу, который входил в администрацию крупнейшего университета города) и колесил по разноранговым олимпиадам. Интерес и потребность в высоких знаниях подкрепляли глубокое презрение к традиционной системе образования, особенно школьной, поэтому Альфа и Омега сошлись в единое целое.
Затем на семейном автопилоте я поступил в Московскую медицинскую академию Сеченова, которую благополучно бросил, столкнувшись с реалиями здравоохранительного совка и научного застоя, после чего ушел в IT.
С младших классов школы краем уха я регистрировал раздражение информационного поля на тему астрологии, И-Цзин и прочих гаданий. Диалоги моей мамы, обсуждавшей детерминизм, свободу, волю, вариации развития будущего с моим крестным отцом – священником, потрепанная сизая книжка «Звезды и судьбы» привели меня к моему первому учителю Игорю Андреевичу Илясову, выпускнику СПБАА, обучавшему профессиональной астрологии мою маму.
Несколько лет я посвятил погружению в формульный подход к человеку, ректифицировал карты вручную, рисовал их с транспортиром в альбомчике, записывал столбиком в тетрадочку прогрессивные указания и пересчитывал их пальчиком.
Тогда я обнаружил катастрофическую разницу между «живым» и «мертвым». Как такое может быть – «формула профессии адвоката»? А что, если человек родился в горном Афганистане с такой картой? Как может быть «формула болезни», если человек состоит из сибирских генов, как, например, мой дед по отцу, манси-оленевод, которому понадобилось несколько десятилетий питья одеколона и зеленки, чтобы убить себя – это при том, что он не болел никогда в жизни.
Я вспоминал мою любимую нейрофизиологию,
