плохой день, а случалось это очень даже часто, она запиралась в своей комнате, опускала жалюзи, вставала перед большим зеркалом, надевала солнечные очки, включала настольную лампу и направляла прямо себе в лицо. Она ставила ее поближе, чтобы чувствовать лицом тепло, представляя, что стоит в горячих лучах софитов на сцене прокуренного джаз-клуба в Канзас-Сити, и давала жару на своем саксе.
В старших классах неприятности начались с первого же дня: Лиз узнала, что ее снова записали в класс мистера Кихарта. На родительском собрании в прошлом году он сказал дедушке Биллу:
– В Лиз столько злобы, что хватит на всех жителей Канзаса.
Нелады у Лиз были с большинством учителей, но они хотя бы делали вид, что понимают ее проблемы или пытаются пробить брешь в панцире ее непокорства. Но только не мистер Кихарт. С точки зрения Лиз, он был одним из самых неудобных учителей, потому что, с одной стороны, его нельзя было игнорировать, а с другой – с ним нельзя было договориться. Дедушка Билл говорил, что они с ним просто «не сошлись характерами», а поэтому ей лучше держать себя в руках и его «не доводить». Но Лиз нечасто слушала чужие советы и поэтому уже на второй день учебы упросила мистера Конарда перевести ее к нему.
– Можно звать меня просто Мистер К., и у меня придется много работать, – сказал он. – Ты на это способна, Элизабет?
– Просто Лиз – Элизабет я не люблю… и, да… я работы не боюсь. (Вообще-то она говорила правду, но на всякий случай скрестила на удачу за спиной пальцы.) А кроме того, если мне придется еще целый год ходить на уроки к мистеру Кихарту, у меня просто крышу снесет. Я точно взорвусь.
Он посмотрел Лиз прямо в глаза, отчего ей стало немного не по себе, а потом кивнул, больше задумчиво, чем говоря о своем согласии.
– Лиз, – наконец произнес он, – мой курс не похож на остальные. Он не зря называется Творческим обществознанием. Я от каждого ученика ожидаю очень многого. Это дело добровольное, но я настоятельно рекомендую своим ученикам задуматься о проекте к Национальному Дню Истории. Придется вести исследования и много работать после школы. Это большая ответственность. Ты на это способна?
Чушь! Любой учитель считает, что важнее его предмета в мире ничего не существует…
– Да, конечно. Не вопрос.
Перевод состоялся в тот же день, и Лиз заняла свое место на «камчатке». В аудитории 104 постоянно толклись школьники. Рядом находилась видеомонтажная с проектором и архивом проектов, подготовленных учениками на Национальный День Истории. Стена Славы в аудитории была сплошь увешана дипломами победителей конкурса.
В тот первый день Мистер К. рассказывал о Национальном Дне Истории и некоторых созданных его учениками проектах. Одним из самых драматичных был проект, для которого школьники устроили встречу Элизабет Экфорд, одной из «Девятки из Литтл-Рока»[7], т. е. девяти афроамериканских учеников, переведенных в 1957 году на совместное
Литтл-Рок – столица штата Арканзас, США. В 1957 г. местные власти вопреки судебному постановлению не позволили девяти чернокожим детям поступить в школу для белых. Решение суда было выполнено только после вмешательства армии. Литтл-Рок стал одним из символов борьбы американцев за равноправие.
