изводя ее. Она что-то отвечала, ссылалась на то, что копии документов не до конца изучены, точно не установлена подлинность подписей Владимира, которыми были скреплены долговые расписки.
Ее почти не слушали, сразу прерывали и говорили:
– Это не наше дело. Авторитетные люди дали вам шанс, так пользуйтесь же им. Но не забывайте, что счетчик продолжает щелкать.
Вдове пришлось снова пообщаться с Самарой. Блондинка периодически названивала ей, продолжая угрожать. Естественно, что те два дня, которые Анна взяла себе на размышление, ничего не дали. Она никак не могла прийти к окончательному решению по поводу требований разбитной дамочки, представившейся любовницей погибшего шансонье.
Евгения, между тем, тоже пока не спешила, не предпринимала каких-то конкретных шагов к тому, чтобы воплотить в жизнь свои угрозы. Однако в словах и поведении она становилась все наглее и развязнее.
После первой и единственной встречи с ней Анна была уверена в том, что блондинка продемонстрировала потолок своей наглости и хамства. Нет, она ошибалась и понимала это всякий раз, когда во время очередного телефонного звонка блондинка вкручивала в разговор новую фамильярность или похабщину. Общим же посылом ее звонков было обещание созвать пресс-конференцию, чтобы предать дело огласке.
– Уж если я дорвусь до микрофона, то выведу твоего почтенного покойного супруга на чистую воду, – заявила она. – Это как же он мог все завещать только тебе, а своего ребенка оставить без копейки?! Я скажу, что он был негодяем, и об этом напишут во всех газетах и журналах. Тогда посмертной репутации твоего муженька придет полный трындец. Все начнут перемывать ему кости. Мол, мало, что он погуливал, так еще и скупердяем оказался. Людишки-то любят, когда развенчивают кумиров. Ну а твой дражайший супруг тем временем будет непрерывно ворочаться в своем гробу от всех этих пересудов. Думаю, что ты такого не хочешь. Если, конечно, не задумала построить электростанцию на могиле своего мужа, вертящегося в гробу. Он в качестве турбины очень даже подошел бы.
Тверской было неприятно выслушивать подобные тирады, но при этом она делала определенные выводы. Ей казалось, что с такой злостью и сарказмом могла говорить лишь по-настоящему обиженная женщина.
Получалась парадоксальная ситуация. Чем больше блондинка наезжала на покойного певца, тем крепче становилась уверенность вдовы в том, что эта наглая девушка не врет. Но, с другой стороны, Аня не могла взять в толк, как Владимир мог иметь интимную связь с такой вот чертовкой, как Евгения Самара. В ней она видела полную противоположность себе.
К хору всех этих персон нежданно-негаданно присоединился Бренер. После той своей пространной речи, произнесенной на поминках и переполненной всевозможными заверениями в дружбе и обещаниями помочь вдове, продюсер вдруг запел совершенно другие песни. В переносном смысле, конечно. Вокальными данными он никогда не обладал, зато имел хорошее зрение, особенно в тех случаях,
