холма со старыми зданиями, и это оказалось здорово: идти рядом. Это не имело цели, время растянулось, ему казалось, что шли очень долго. Перемещались относительно домов и оставались неподвижными относительно друг друга. Он болтал о чем-то и думал: что же может означать с точки зрения физики формулировка «частично все»?
Глава пятая, в которой герой обнимает Машу, а потом они чуть не гибнут в море
Это был день открытых дверей. Сначала без кода открылась дверь заброшенного подъезда, они поднялись по пролетам. Шли медленно, переступая через доски с гвоздями и останки мешков из-под цемента. Ближе к чердаку стало слышно урчание голубей, пара из них взлетела перед самым лицом. Дмитрий молодцевато забрался по вертикальной лестнице и уткнулся головой в обитый жестью люк. Он не раз в детстве лазил на чердаки и помнил это чувство: одновременно преддверие радости и страх неудачи. Когда упираешься головой в твердь люка и толкаешь его. Иногда люк открывался, иногда был намертво заперт, и наступало отчаяние, череп больно сдавливало холодным металлом. Но вся жизнь, страх и возбуждение проносились за секунду, пока давишь головой в это твердое небо, не зная: тебе просто больно или оно сейчас откроется.
Он получше устроил подошвы дорогих туфель на скользкой ступеньке, закрыл глаза, сделал усилие. Сначала показалось, что «небо» придавило его, но в следующую секунду поддалось, отворилось. Он заулыбался: сначала куда-то вверх, в темноту, где его никто не мог видеть, а потом, обернувшись, Маше. Впервые взял ее за руку и втянул в эту темноту. Она приземлилась рядом. Уже нужно было идти ко второй двери, ведущей на крышу, но они не шли.
– Я в первый раз так по лестнице залезла, – тихо сказала Маша.
– Скорее страшно или интересно? – спросил он.
– Ну… если вы думаете о чем-то высоком… то интересно.
Вышли на крышу. В одну сторону был виден порт и театр, в другую – залатанные крыши на дореволюционных зданиях. Маша прошлась, встала у края.
– Я в первый раз так город вижу.
– Опять в первый?.. Да, все в жизни когда-то бывает в первый раз!
Это была не очень удачная фраза. Маша посмотрела на него. Потом сказала:
– Соглашусь.
И больше ничего не говорили какое-то время, Дмитрий даже испугался, что мог неправильно понять Машин ответ. С чем она согласится? Или на что?
– Грустно, – сказал Маша, – сверху все какое-то полуразрушенное… Ни фига не Вена.
И пошла бродить дальше. Он крикнул:
– Отойдите от кромки. Вы что! Это опасно! – Она обернулась. – Я же за вас отвечаю!
Она не отошла.
– Мне вчера семнадцать исполнилось… Должно было что-то измениться, а все осталось, как было.
Он крикнул:
– А что должно было измениться?
Маша сказала тихо, но он услышал:
– Хорошо, что вы написали.
Промолчал. Потом крикнул:
– Ничего, что мы встретились? Может, родителям сказать?
