– спустись в бар, выпей кофейку с бутербродом.
Выйдя из номера, я вдруг пришел к мысли, что даже очень близкая сердцу девушка быстро надоедает, и непродолжительная разлука с ней приносит не меньше радости, чем общение.
Спустившись на четвертый этаж, я, предупреждая нежелательную реакцию дежурной, поприветствовал ее каким-то фамильярным взмахом руки:
– Добрый вечер! Рад видеть вас цветущей и красивой!
Лицо женщины, разумеется, расплылось в улыбке, она принялась меня вспоминать, и, пользуясь ее кратковременной потерей бдительности, я быстро пошел по коридору, отыскивая четыреста пятнадцатый номер. Случайно мой взгляд наткнулся на белый картонный квадратик, лежащий на краю ковровой дорожки, и я поднял его. Это была визитка Алексеева, причем именно та, которую он дал мне. Я перегнул ее пополам, прежде чем спрятать в карман рубашки, и этот картонный квадратик также был сложен вдвое.
Я не успел как следует поразмышлять над странностями нашего бытия, потому что четыреста пятнадцатый номер уже был перед моими глазами. Постучался. Услышав голос Алексеева, вошел.
Он меня ждал, и это было приятно осознать. Ведь часто бывает – утром мы сожалеем о том, что слишком много наобещали накануне вечером. Журнальный столик, выдвинутый на середину комнаты, уже был накрыт фруктами, лепешками и шашлыками, которые Алексеев, по всей видимости, прихватил в парке по дороге в гостиницу. Полковник, одетый в дорогой спортивный костюм, вскочил с кровати, крепко пожал мне руку, придвинул кресло и, щелкнув пальцами, заговорщицки сказал:
– Ну что, приступим?
С этими словами он открыл холодильник, вынул с мороза заиндевевшую бутылку «Абсолюта» и водрузил ее на стол. Снова придется пить, обреченно подумал я, потому что никогда не любил проявлять особое усердие в этом вопросе.
Разговор не клеился, и полковник разлил по первой, следом – по второй и только после третьей, энергично жуя свежую лепешку с завернутым в нее пучком зелени, стал рассказывать, как он недавно встречался в Кулябе с командиром полка Локтевым, который тоже когда-то служил в Афгане ротным, и я должен был его помнить, и что здесь наших полно и надо бы успеть организовать встречу, накрыть стол длиной с крейсерский линкор да помянуть всех погибших, потому как это дело святое, особенно здесь, где до Афгана – рукой подать и хорошо слышно, как «духи» бряцают оружием.
Он был разговорчив, наверное, соскучился по общению, а я оказался хорошим слушателем и не перебивал его. Стало темнеть, время летело стремительно, особенно после того, как мы откупорили вторую бутылку. Мы вышли на балкон покурить. Точнее, курил Алексеев, а я стоял рядом. Теплая ночь опускалась на город. Где-то далеко, над скрытыми тучами горами, вспыхивали блики молнии.
– Гроза будет, – сказал Алексеев.
– Нет, это, кажется, стучат в дверь.
– Правда? А я и не разобрал.
– Вы ждете гостей?
– Вроде нет, – полковник пожал плечами и зашел в комнату.
Это Валери, подумал я почему-то без радости. Соскучилась красавица.
Внизу, к парадному подъезду, подрулили два белых «Мицубиси» с красными крестами на крышах
