Билли – да, но он не поддался.
– А с Дрю?
Клет впился в меня взглядом:
– А чем прикажешь шантажировать Дрю Рануса? Его моральная чистота может сравниться разве что с продолжительностью мезозоя!
– Чистота чистотой, – ухмыльнулся я, признавая правоту Клета. – Но вот Эшли…
Клет приподнял бровь, придерживая основание ловушки, пока я открывал решетку:
– А что Эшли?
– Она уже освоилась после возвращения, и у нее отличный голос. Не согласится Клэр – проси Эш.
– Хм, – Клет медленно кивнул, – да, если я попрошу, Эш охотно согласится. Хорошая мысль, спасибо.
– Обращайтесь. – Я улыбнулся еще шире.
Чтобы этого добиться – ну, чтобы Клет заговорил со мной доверительным тоном, а не строил козни, – мне потребовалось пять лет и масса усилий. Его «спасибо», пусть даже с небольшим процентом искренности, означало маленькую победу, которую я с удовольствием принял.
Некоторое время мы работали молча, установив первую ловушку за сорок пять минут. «Монстр» мог перевезти четыре клетки, поэтому в ближайшие семь дней предстояло сделать минимум десять поездок. Я хотел управиться с ловушками и проверить их хотя бы по разу до встречи с режиссером.
– Ты снова насвистываешь, – заметил Клет, когда мы сели в тачку.
– Да?
– Да. И снова ту претенциозную песенку, которую Роско называет так, будто он не из Теннесси.
– Я даже не знаю, где она ко мне привязалась. – Я завел мотор и взглянул в зеркало.
– Мама ее часто слушала, когда мы росли, и тянула нас танцевать, когда звучала эта мелодия.
– Ах, да… – Все сразу встало на место, и в памяти воскрес образ мамы, слишком юной для того, чтобы целый выводок мальчишек крушил обстановку в ее прекрасном старинном доме. Они с бабушкой всячески старались нас цивилизовать, прививая нам хорошие манеры, подсовывая обязательные к чтению книги и кружа по комнате в танце под французский шансон.
– Песня-то про любовь.
– Да? – вновь отозвался я, выезжая на разбитую грунтовку.
– Да. Так почему ты ее постоянно насвистываешь?
Я пожал плечами:
– Не знаю.
Это было неправдой – пожалуй, я знал. Я думал о Саре, о ее глазах цвета каштана и полных губах, и как только я мысленно сворачивал в ее сторону, у меня внутри начинала звучать эта песня, – видимо, чем-то она оказалась созвучной моим мыслям.
– Нет, знаешь, – раздраженно возразил Клет. – Просто мне говорить не хочешь.
Я некоторое время глядел на брата, колеблясь, признаваться или нет, и решил не таиться, несмотря на риск подставиться. Дрю, ставший мне настоящим другом, часто советовал больше доверять братьям, чтобы заслужить ответное доверие.
Поэтому, отогнав подальше дух противоречия, я кашлянул и произнес:
– Да я тут познакомился…
В кабине было тихо примерно
