рукавов выглянули несвежие, покрытые катышками манжеты рубашки.
– Увы, пока нет ни личных апартаментов, ни молодой секретарши. Но этот вопрос находится в состоянии проработки.
Редактор, в одночасье уразумев, что здорово отстал от жизни и насущных потребностей своего прямого начальника, тут же попытался исправиться.
– Я предлагаю оборудовать, так сказать, ваши личные апартаменты в помещении нашей редакции, – пошлым шепотом произнес он, озираясь на входную дверь. – А в качестве секретарши вполне сгодится моя журналистка Таня Степанова. – И, задыхаясь от волнения, дрожащим голосом добавил: – Очень, очень милая девушка.
Лицо главы стало серьезным. Он задумался, но ненадолго, вскинул указательный палец и многозначительно произнес:
– Да. Да. Мы обязательно вернемся к этому вопросу.
Клим понял, что старое поколение надо учить и учить жизни, и с полным на то основанием сел в кресло главы.
– И еще вам не хватает бара, – назидательно сказал он, кружась на шарнирах из стороны в сторону.
– Ты записывай, записывай, Михалыч, нечего на память надеяться! – упрекнул редактора глава.
Клим обвел кабинет взглядом и увидел его таким, каким он уже осточертел главе администрации. На него вдруг снизошло озарение. Он взглянул на стоящих перед ним изрядно застиранных жизнью мужчин совсем другими глазами. Кто они такие? Что собой представляют? Два ноля! Михалыч, тот вообще полный ноль, и даже стоит перед главой, как ноль, ссутулившись, склонив голову, напоминая наполовину скрученный коврик для аэробики. А Порфирий Федорович? Подумаешь, глава администрации! Обыкновенный дядька, которому подфартило занять отдельный кабинет. А ведь ничего о жизни не знает! Даже про личные апартаменты не знает! А он, Клим, писатель! Писатель! Штучный, редкий объект. Инженер человеческих душ! Продукт особых усилий матушки-природы. Да после него она, наверное, столетие отдыхать будет, пачками производя вот таких Иван Михалычей и Порфириев Федоровичей.
Клим со скучающим видом посмотрел на два телефонных аппарата, на одном из которых была бирка с грозным предупреждением: «Прямой!! Не трогать!!», и тотчас снял трубку, послушал шорох, чье-то тяжелое дыхание и низкий баритон: «Да-а-а!» Глава с опозданием кинулся к Климу, но тот уже положил трубку на место и стал листать странички перекидного календаря.
– Не стоило этого делать! – со сдержанным беспокойством произнес глава, на всякий случай придавливая трубку ладонью. – Это прямая связь с полпредом президента.
– Ерунда, – успокоил его Клим. – Если будет ругать, то скажете, что это писатель Нелипов входил в образ главы администрации… А хотите, я сам ему это скажу?
– Нет-нет! – крикнул Порфирий Федорович. – Лучше я как-нибудь сам.
Редактор в это время делал вид, что ничего не видит и рассматривает лепные конструкции над карнизом. Глава администрации встал рядом с Климом и
