в драных джинсах,леди под ручку с ним, что-то там «лечит».
Ассоциации
Кто в мае тосковал по октябрю,
тот безусловно что-то понимает
в мгновенности и октября и мая
(как кутюрье в нелепых стилях брюк).
И там и там не хочется не жить,
себя осознавая обострённо
в «здесь и сейчас», жаргонным словом «стрёмно»
скрывая страх…
Страх – наши платежи
за право находиться на земле…
да, в общем, где угодно находиться,
и наблюдать закат, и рваться к птицам.
Май – это шанс не помнить нам о зле,
но вспомнить вдруг октябрь за краски и…
и по ассоциации – за яркость.
Нам всем присуще постоянно якать,
но не когда забылись от тоски.
Так казалось
Обожаю мир любить ликующе,
наблюдая в каждом из явлений:
– древнее,
– себя
– и будущее.
Чувство тонкое – благоговение.
Нереальность – лучшее в реальности,
как Добро на площади вокзала.
В сумерках ли, в пасторальности ли,
но ничтожно мал я.
Так казалось.
Вместо оглавления
Глава 1 Человек пути
Близнецы
Под суровый запил
мегажёсткого фуза
всё, что выдалось грустным,
я бы водкой запил,
только редко когда
череда обстоятельств
к нам бывает лояльной.
Не вступая в контакт
с очевидностью, газ
сам стремится – до пола.
Джип аккордами полон,
фуз – педаль.
И нога
самостийно, аж жуть,
ей играет.
Проспектом
мчится некто, а в некто
я, пожалуй, гожусь.
Города – алтари.
Жертву уничтожали
Роком или кинжалом.
Скорость, как Альтаир:
не достигнуть предел.
Отчего же у грусти
достижим он?
Допустим,
«Кто-то-там» порадел?
Фонарей серебро
развивает идею,
что везде и нигде я,
хватит множить добро.
Не достичь всё равно
идеала.
Оккама
сократил путь от кармы
до еды для ворон.
И бездумно гоню,
сокращая бездумно
путь до «…gloria mundi».
Чересчур много Ню
для души – у других
вызывает насмешку.
Закрываюсь поспешно,
будто крест на груди.
«Рок» и «рок» – близнецы.
И я верую в это,
как огонь верит ветру,
как кинжалу – рубцы.
Глава 2 Истории подсмотренные однажды
Манна
На Обводном у полыньи
собрались на зимовку утки
и я в осенней тонкой куртке.
Кормлю, зимую сам.
Ленив.
А
