и в санитарочке мрачный прежний марш зазвенел фанфарами, гимном свершившегося чуда. Она смогла!.. Нет, они смогли!
– Спасибо тебе, родненький. Не ты б если, одной мне разве осилить было? Ты не обижайся, что я тебя бранила. Ведь мы, бабы, без ворчания-то не можем. Теперь… Теперь нам жить да жить. Вернёшься к сыну, присылай сватов. Свёкром ты будешь хорошим, отцом звать буду…
Ксения тяжело поднялась на колени.
Некогда лежать, надо санитаров звать, да и назад, к своим бежать.
Она посмотрела на будущего свекра. Он был мертв…
Концерт на полустанке.
Второй день военные эшелоны не останавливаются на полустанке. Идут на проход. Тоскливыми глазами голодные ребятишки провожают их с бугра в путь, и мысли детей летят за ними вслед. Где-то там, далеко на фронте, дерутся с фашистами их отцы.
– Ну ладно, пацаны, не куксись, – сказал Кеша, подросток лет четырнадцати, худощавый, в выцветшей большой командирской фуражке. – Давайте репетировать. Вадька, играй, Ленька и Мишка, пойте.
Вадик, бледнолицый, русоволосый мальчик, поднёс к губам тальниковую дудочку, и, зажимая поочередно небольшие дырочки на ней, стал выводить мелодию чем-то похожую на песню "Катюша".
Леня и Миша, глядя в сторону ушедшего эшелона, звонко запели:
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой…
Другой мальчик, держа руки в карманах – так поддерживал широкие штанишки – старательно вытанцовывал тяжёлыми ботинками что-то похожее на флотскую чечетку.
В стороне от них группа ребят выполняли физические упражнения. Один мальчик переворачивался ногами вверх и ходил вверх тормашками. Но, то ли от неумения, то ли от слабости в руках, он постоянно падал, ударяясь головой о землю. Отлеживался.
Двое других – боролись. Было заметно, что они поддаются друг другу, но сопели и кряхтели на полном серьёзе. Девочки кружились на полянке, подгадывая под посвист Вадиковой дудочки и песни ребят. Подпевали и сами.
Все остальные, не участвующие в репетиции, сидели и стояли вокруг артистов.
– Колька, хватит валяться. Поднимайся.
Мальчик, только что упавший на голову, неохотно поднимался и, натянув свалившуюся пилотку до ушей, вновь принялся за аттракцион.
– Венька, Пашка, не халтурьте. Разве так борются? Индюки.
Кешины замечания вызывали одобрения, смех у публики.
– Ты, Федька, не стой. Егози ногами, – поторапливал он плясавшего.
Федя умоляюще посмотрел на Кешу.
– Да я не мóжу. Ноги болят.
– А ты не думай о них. Ты думай, для чего ты это делаешь.
– Дык я, коли счас собью их до мозолей, потом плясать как буду?
Кеша, неодобрительно хмыкнув, неохотно согласился.
– Ладно, отдыхай, – и, повернувшись к окружающим, скомандовал: – А вы подпевайте.
Дети недружно запели:
Выходила
