у Сухореброва собака?
– Волки сожрали.
– Откуда ты это знаешь?
– Да дядя Петя сказывал.
То, что собаку Сухореброва волки сожрали, подтвердили все свидетели.
– А может быть, ее цыгане увели, а потом продали Семенову? – осторожно спросил я Ваську.
Он охотно подтвердил мою версию, сказав, что цыгане – ужасные воры и хапают все, что попадет под руку.
Теперь оставалось выяснить, чья же, в конце концов, собака у ответчика.
– Вася, – спросил я, указывая на лайку, которая, сощурив глаза и высунув язык, лежала под лавкой, – это та собака или не та?
Васька пристально посмотрел на лайку и пожал плечами.
– Кажись, та.
– Ты говори прямо, та или не та? – строго приказал я.
Васька опять посмотрел на собаку и опустил голову.
– Не знаю.
– Почему? Ведь ты же играл с ней?
Васька молчал.
– Отвечай, какие были особые приметы у дяди-Петиной собаки?
Васька молчал, как глухонемой.
– Отвечай, что было у собаки, с которой играл, – сквозь зубы процедил я.
– Хвост, – прошептал Васька.
– Хвост есть у всех собак. Ты мне назови особые приметы, которые бы отличали один индивидуум от другого. Ну что еще было у той собаки?
Васька каким-то чужим голосом выдавил:
– Уши.
Свидетель меня не понимал. Мы разговаривали с ним на разных языках… Я почувствовал свое полное бессилие и не знал, что делать. К счастью, выручили свидетели. Они просто и легко объяснили Ваське, чего я от него добиваюсь. Он бойко, без запинки пересчитал по пальцам все приметы украденной собаки. Они совпали, как уверял Сухоребров, «тютелька в тютельку» с приметами лайки, кроме одной. Васька уверял, что на груди у той собаки Альмы была белая полоска. Семенов поднял собаку лайку за передние лапы и показал суду собачий живот с белым пятном.
– Замарал полоску, ей-богу, замарал, гражданин судья, – закричал Сухоребров, – прикажите потереть собаке грудь.
Семенов поплевал на ладонь и принялся ожесточенно тереть лайке живот. Она отчаянно царапалась, визжала и лаяла.
Сухоребров дело проиграл, но не сдавался и потребовал проделать фокус. Он отошел к двери и стал подзывать к себе собачонку. И она подошла, потерлась о его валенки и покорно уселась у ног.
– Пальма, стерва, подь сюда, – дико закричал Семенов, и собака стремглав бросилась к нему, подпрыгнув, лизнула его волосатое лицо и радостно залаяла.
«Вот дрянь», – зло подумал я и спросил Сухореброва:
– Вы охотник?
– Никак нет, гражданин судья. Мы больше рыбешкой балуемся.
– Так зачем же тебе охотничья собака? Она же тебе совершенно не нужна.
– Знамо дело, не нужна, – согласился Сухоребров.
– Зачем же тогда эту судебную канитель завел?
– Как зачем? – изумился Сухоребров. – Собака моя, ей-богу, моя. Спросите в деревне,
