посмотрел на стол. Водка ждала его – отличная, чистая как слеза, нескольких ступеней очистки, настоянная на кедровых орешках – но водку было нельзя. Он схватил кувшин со свежевыжатым клюквенным морсом, отхлебнул. Немного успокоился. Он зверел и знал это за собой. А сейчас звереть было нельзя, надо было сохранять трезвый рассудок…
Глотнув еще морса, он вернулся на полянку. Подошел к избитому им человеку.
– Ты что сделал, гнида? Ты хоть знаешь, что теперь будет?
Вместо ответа избитый человек вдруг заплакал. Потом вдруг дернулся, Сергей Сергеевич не успел убрать ногу – чиновник схватил ее и начал целовать ботинок, мусоля дорогущую британскую кожу слюнями, соплями и кровью.
Твою же мать…
Сергея Сергеевича едва не вывернуло наизнанку от презрения и омерзения…
А вы думаете, что, например, сам Сергей Сергеевич испытывал какое-то удовольствие от этого? От того, что сейчас проворовавшаяся, ни к чему не годная тварь мажет соплями его ботинок, перед этим крупно подставив его и перед Папой, и перед американцами? Сильно ошибаетесь…
Сергей Сергеевич был выходцем с низов, пробравшимся на самый верх. Человеком, сочетавшим в себе тонкое чутье, звериную хитрость и нечеловеческую жестокость. Первое убийство он совершил еще в середине восьмидесятых, в Анголе – и на его руках была еще кровь, потому что иначе было нельзя. Это сейчас вязали деньгами, совместно украденными и раздербаненными, потому что оставить человека без денег было хуже, чем убить его. А тогда денег не было… Председатель КГБ получал зарплату, с которой аккуратно платил членские взносы, владел квартирой, примерно такой, какую сейчас покупают бизнеры средней руки, и дачей, которую сам Сергей Сергеевич счел бы негодной даже в качестве домика для гостей[15]. А на самом верху КГБ не все имели хоть какую-то машину… зачем, если возят? А так как денег не было – вязали кровью. Любой, кто претендовал на членство в системе, должен был собственноручно совершить убийство. Он его и совершил. А потом – еще одно и еще…
Вот только такой мрази раньше не было. Иногда Сергей Сергеевич приходил в тихое отчаяние от того, с кем приходилось работать. Как и все, начиная на самом низу, он думал, что начальники получают деньги просто так и в основном мешают, а не помогают, – и только сам став начальником, понял, как сильно он ошибался. От осознания этого хотелось выть.
Ведь начальник – это его подчиненные, его успех зависит от успеха подчиненных. Сам начальник ничего не делает, он руководит. А как руководить, к примеру, вот этим вот безрогим скотом?
Кто идет им на смену? Совершенно беспринципные… это ведь не он устроил бордель для пидарасов из государственного органа? Нет, это сделали люди совершенно нового поколения, которых в системе было все больше и больше. Знаете, в чем была их разница? Люди старого поколения умели ДЕЛАТЬ. Плохо ли, хорошо ли – но делать. Люди нового поколения – умели ОТЧИТЫВАТЬСЯ. В этом была ключевая разница, которая приводила в отчаяние
Я думаю, мало кто осознает, насколько богаче мы живем, чем жили при СССР. Вопрос – какова цена?
